Если верить Кингу, то сердца у мужчин куда более каменные, чем у женщин. И то, что Джейку казалось сущим пустяком, всего – лишь приветом от какого – то мудаковатого босса, для которого люди просто вещи, всего лишь способ заработать, для меня было болезненным и убийственно печальным. Я бы не перенесла, если бы он погиб. Разве он этого не видит? Не понимает? Он когда-нибудь сжимал в объятиях человека, которого любил больше жизни, и видел, как из него утекала жизнь, а он ничего не мог сделать? Генри был первым, кого я потеряла. И мне потребовалось несколько долгих лет, чтобы оправиться. Потом человек, который погиб, просто потому что какой – то псих решил пострелять в клубе, в котором я работала. А спустя несколько дней в аварии погибли родители. И каждый раз я винила себя. В том, что не убедила Генри обратиться к врачу раньше. Он ведь, как и Джейк, считал, что ни ранения, ни прочие признаки  болезни, ничего не значат. Тебе кажется, ты преувеличиваешь. Но это же было не так. Ведь обратись Генри в клинику хотя бы на несколько месяцев раньше, его еще можно было спасти. А если бы в тот день в клубе я не отказала мужику в приватном танце, то, быть может, никто из посетителей бы не погиб. Тогда и родители не захотели устроить небольшой отпуск для своей непутевой дочери и остались бы дома. Не было бы аварии, и они были бы живы. А теперь еще и Джейк. Будь у меня машина времени, я бы отмотала время назад и не вышла бы покурить на улицу. И уж точно бы не стала мешать ему, угнать тачку. Но я, черт возьми, ничего не могла изменить. Я не Гермиона Грейнджер и у меня нет маховика времени. Тогда почему Джейк сейчас смотрит на меня так, словно, тоже осуждает, считает виноватой? Я ведь не хотела. Разве он не видит? Не понимает? Я ведь итак не спала всю ночь и не только потому, что стерегла сон своего парня, опасаясь, что разойдутся швы или он вдруг перестанет дышать. Чувство вины не давало расслабиться. И теперь, когда я смотрела в глаза Хаттона, то видела в них гнев и…осуждение. Наверное, он считал меня истеричкой, курицей – наседкой, которая опекает тех, кто дорог, или девушку, которая ничего не понимает в жизни. Изнеженную принцессу или еще кого – то. Но я ведь просто переживала и не хотела, чтобы с человеком, которого я люблю, произошло что – то плохое. Разве это неправильно желать тому, кого любишь, счастья? Разве так ужасно беспокоиться о том, кто тебе небезразличен? Ведь, даже когда мой так и несостоявшийся поклонник, просто попытался сделать мне больно, там, в раздевалке после боя, Хаттон не был спокоен и безмятежен. Он наказал его, так как знал и умел. Тогда почему я сейчас не могу поступить также? Почему я должна расслабиться и вести себя так, словно ничего и не произошло?
- Я тоже не хочу с тобой ругаться, Джейк. Хотя ты меня и не слышишь совсем.
Но не успела договорить, когда по комнате разнесся звук звонка. Я даже вздрогнула от неожиданности. У меня не было такого звонка. А телефон Джейка был разбит. Тогда чей же телефон звонит, и кто это может быть в столь ранний час? Но ответ я получила, даже не задав вопроса. Это был тот урод, который едва не отправил Хаттона на тот свет. Нахмурившись, я уже готова была высказать все, что думаю об этом чудовище. Пускай он бы даже этого и не услышал, но мне хотя бы чуточку, но стало легче. Наверное, мой парень почувствовал перемену в настроении, и прямо семафорил, о том, что бы я молчала. И я ведь смолчала, хотя и едва сдерживалась, чтобы не отобрать трубку у Хаттона, чтобы высказать все то, что накипело. Но я ведь послушная девочка и иногда даже умею вести себя хорошо. Вот только выражение лица у Джейка после разговора, изменилось так, что я уже сотню, раз пожалела, что притворилась послушной. Он то бледнел, то краснел. Вижу, как костяшки на его пальцах белеют, когда он сжимает в них телефон. Наверное, этот бандитский козел попросил о чем – то таком, что Джейку выполнять не очень хотелось. А ведь еще несколько минут назад мне казалось, что мой парень готов был выполнить любую миссию, чтобы только вернуться в этот опасный мир, из которого мне теперь так хотелось его спасти. Приподнявшись, утягиваю Джейка в теплый кокон своих объятий. Быть может, он не сможет помочь ему расслабиться или забыть о разговоре, после которого злосчастная телефонная трубка разлетелась о стену. Но, быть может, он сможет почувствовать, что сейчас он не один. Нас как минимум двое. А это уже гораздо больше, чем один.
- Милый, чтобы там не случилось, о чем бы тебя не попросили. Мы со всем этим справимся вместе. А теперь ложись, отдыхай, а я….ты хочешь бургер? Знаю же, что хочешь. Тут совсем недалеко есть бургерная. Никуда не уходи. Я буду через несколько минут.
И ведь даже собралась за каких – то пару мгновений, что для меня практически не свойственно. И, поцеловав Джейка перед выходом, спешно спустилась вниз. Устроить Хаттону пир, пускай из не самой полезной пищи, чтобы отвлечь его от грустных мыслей – да, ради этого я бы даже ему целый литр колы разрешила выпить. А это ведь тот еще вредный напиток. На что только не пойдешь, чтобы поднять любимому человеку настроение?

Наверное, я не достаточно хорошо разбиралась в людях. Не умела понять, что им нужно в тот или иной момент.  Хотя, кажется, только с Хаттоном не получалось. Пускай я и не психолог, но ведь раньше все было куда проще. Общаться с Джейком было куда легче. Он не закрывался, не отстранялся и не молчал. Казалось, чем ближе я оказываюсь рядом с ним, тем сильнее он пытается закрыться за непроходимой стеной молчания и этим – все хорошо, я сам разберусь. Я думала, что Джейку нужна была моя поддержка. Думала, что окружу его теплом и заботой, и все станет как прежде. Он станет таким, как был до того злосчастного угона. Мы вновь будем смеяться над шутками, которые были понятны только нам двоим, смотреть вместе сериалы, Хаттон вновь закажет бургер, а я буду его ругать и настраивать на здоровый образ жизни. Будем засыпать, и просыпаться в объятиях. Наслаждаться друг другом. Но чем больше дней проходило, тем сильнее Джейк от меня отдалялся. Он мог тысячу раз говорить, что это не так, рассказывать о том, что мне кажется, и я сама себе придумываю, смахивать все на свое плохое самочувствие. Но я – то знала, видела, что все совсем иначе. С тех пор, как мы стали парой, он впервые вел себя так, слово я ему….нет, даже не сестра и не подруга. Какая – то дальняя знакомая, с которой можно не откровенничать, да и не разговаривать толком. Привет. Пока. И я тебя тоже, вместо привычного люблю. Возможно, это мелочи и я, правда, себя накручиваю. Но с другой стороны еще неделю назад все было иначе. А сейчас…между нами была непроходимая холодная стена. И ее построила не я. Ведь Джейк даже  отправил меня на работу, хотя знал, что после ранения, я хотела остаться рядом, быть уверенной, что с человеком, которого я люблю, все хорошо. Но он не хотел меня видеть. Хотел побыть один. Наверное, считал, что я давлю. Или, что хуже, раздражаю его своей заботой. Я видела это по его хмурому взгляду и по тому,  как он сжимал кулаки, когда пыталась с ним поговорить. Ведь слить один бой не так страшно. Сегодня ты проиграл, а уже завтра вновь чемпион. Разве не так происходит на ринге? Но Хаттон не хотел слушать меня. Злился. А я…не знаю, как – то даже обидно становилось. Ведь мы же пара и должны были решать все трудности вместе. А Джейк сейчас себя вел, будто он один. Словно, ему плевать на все, кроме этого чертового титула непобедимого титана. Неужели он для него дороже, чем жизнь? Я пыталась гнать от себя все эти тревожные мысли, хотя не всегда получалось. Даже работа теперь не помогала. Сегодня едва не сорвала танец, когда гуляя взглядом по залу, случайно заметила, что один из посетителей сверкнул чем – то металлическим. И я тут же вспомнила о ноже, которым ранили моего парня. Хотя по итогу это был какой – то медальон, но воображение – то дорисовало совсем иную картину. И я просто замерла, не могла сдвинуться с места. Хорошо, что Рейчел, моя напарница, все представила, как часть номера и сменила меня. А я, обгоняя ветер, поехала к Джейку. Не могла находиться от него слишком далеко. Ведь не смотря на его уверения, что все будет хорошо, я до конца не могла поверить в это и расслабиться. И хорошо, что Хаттон сейчас был не один. Когда он находился в квартире  с кем – то из сестер, мне было спокойнее. Вот, правда, слова, выходящей Саши, заставили вновь заволноваться. И хотя я улыбнулась ей, закрывая дверь, и пообещала, что быстро приведу ее брата в порядок, но сердце предательски пропустило удар, когда Джейк даже взгляда на меня не поднял. И поцелуй вышел смазанным, будто он это делал не потому, что хочет, а потому что так надо.   
- Все хорошо, Джейк. Любителей горячих танцев сегодня было на порядок больше, чем в будни.
Не скажешь же, что меня отпустили пораньше, потому что мне везде стали чудиться «друзья» Хаттона, и каждый раз кажется, что если он останется здесь один, то случится что – то ужасное. Он вновь скажет, что разберется сам. А мне не хотелось выглядеть курицей наседкой. Но чем глубже я заталкивала тревогу, тем больший вулкан эмоций вырвется, когда уже не будет возможности притвориться, что все хорошо. Потому что хорошо не было.   
- А чем ты так сильно напугал Сашу? У тебя все хорошо, Джейк? Ты в последние дни какой -  то отстраненный. И у меня сложилось впечатление, что ты не очень хочешь меня видеть. Вот только не говори, что это не так. Ведь ты даже сейчас общаешься со мной, как с чужой.

Я никак не ожидала, что Джейк вновь вспылит. Я ведь просто хотела поговорить. А он сжал руки в кулаки. И этот взгляд переполненный гневом, как у быка, перед которым трясли красной тряпкой. Он пугал, заставляя сделать несколько шагов назад. Я, конечно, была уверена, что Хаттон меня не ударит. Все равно в такие моменты, как сейчас, мне становилось страшно. Но, даже не смотря на все это, я старалась быть спокойной и невозмутимой. Хотя то, что говорил сейчас парень, которого я любила, прогонял хладнокровие, будя те эмоции, которые я старалась зарыть глубоко в себе. А я ведь, входя сюда, была вполне рассудительной, а сейчас вновь хотелось бить посуду и  кричать, потому что Джейк меня не слышал. Или я не была тем человеком, к которому он прислушивался.   
- Да, я считаю, что один проигранный бой это не так уж и страшно. Тебя же не попросили кого – то убить или ограбить. И, как ты уже сказал, убивать тебя тоже никто не будет. А потом всегда можно сказать, что после травмы плохо себя чувствовал, и твои болельщики тебя поддержат.
Держусь из последних сил, чтобы не расплакаться. За что Джейк так со мной? Неужели какой – то чертов бой для моего парня дороже, чем я? Неужели на самом деле он ко мне ничего не чувствует? А все, что было между нами, это просто страсть, желание и ничего больше?
- Когда погибли мои родители, я ходила к психологу, и он рассказал, что существует пять ступеней принятия неизбежного. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Когда мы с тобой вновь встретились, я была на четвертой. А  ты сейчас на второй ступени. Ты психуешь, хотя и понимаешь, что ничего изменить невозможно. Или ты собрался выиграть бой, не смотря ни на что?
Но чем больше Джейк говорил, тем сильнее я ощущала себя ничтожной пылинкой в его жизни. Если бой для него все, то тогда на каком месте я, если он даже семью свою не ценит? Все же не могу больше сдерживаться, и слезы горячими струями стекают по лицу, размазывая макияж. Но мне сейчас было плевать на то, как я выгляжу, плевать на все, просто потому что пустота, которая образовалась у меня в сердце, после смерти родителей, вновь вытесняла все - то положительное, что появилось после встречи с Хаттоном. Я вновь ощущала себя одинокой в огромной толпе людей. Я думала, что не одна, что нас как минимум двое. Но теперь сомневалась, что хоть сколько-нибудь дорога человеку, за которого я могла даже жизнь отдать.
- Ты ценишь меня так низко, Джейк? Раз бой для тебя все, то кто же для тебя я? И ты так легко отказываешься от людей, которые любят тебя. Тогда возникает вопрос – так ли уж они тебе дороги? Ты кричишь о том, что я тебя не принимаю таким, какой ты есть, но это не так!
Подхожу к Джейку вплотную, с вызовом заглядываю ему в глаза. Пускай слезы остановить, никак не получалось. Но плевать. Я все равно не позволю ему так со мной разговаривать. Я тоже человек и мне тоже бывает больно и обидно. И я никому не позволю себя обижать, даже Джейку.   
- Я ни разу не сказала, что мне не нравится то, чем ты занимаешься. Хотя мне и не нравится. Но не, потому что я такая правильная и хорошая. А потому что в любой момент ты можешь пострадать. Вот не получился у тебя угон и тебя серьезно ранили. Пропустишь пару ударов в бою и также можешь попасть в больницу. Что в этом хорошего? Да, я беспокоюсь о тебе. Разве это плохо?
Даже не заметила, как перешла на крик. Хотя кричать ведь и не планировала. Я же просто хотела поговорить. Наоборот, надеялась, что смогу поддержать Хаттона, успокоить. Но он говорил слишком уж обидные вещи, и слушать их было совсем невыносимо. Каждый раз, как будто сердце разбивалось на мириады осколков. И, хотя голос уже хрипел, я все никак не могла успокоиться.   
- Знаешь, почему я оказалась там, на крыше, Джейк? Потому что я чувствовала себя одинокой и потерянной. Я очнулась в больнице, и вокруг не было ни одной живой души, которая бы обо мне позаботилась. Не было никого, кто бы поддержал. Когда меня выписывали, я тоже была одна. Но самое ужасное – это  оказаться в пустом доме один на один с воспоминаниями и сожалениями. И ты сейчас из – за какого чертового боя, отталкиваешь от себя всех, кто тобой дорожит. Подумай о том, что когда-нибудь, когда ты с чем – то не справишься, когда придется уйти с ринга, ведь появится кто – то более молодой и бойкий, рядом с тобой  не будет никого, кто бы тебя поддержал. Шести миллиардам людей плевать на тебя. Ты хочешь, чтобы было плевать и тем, кто тобой действительно дорожит? Подумай об этом и разберись, что тебе действительно нужно.
Разворачиваюсь к Джейку спиной и едва ли не бегом выхожу из его комнаты, хлопнув напоследок дверью. И как еще я не сломала ее - остается загадкой. Не хочу его сейчас видеть. Слушать то, что бои – это самая важная часть его жизни. Не хочу осознавать, что на самом деле ему плевать на меня, как и всем остальным. Нужно было срочно что – то выпить. И мне на счастье, нашла в шкафу на кухне у Хаттона бутылку виски. Да, вот то, что заставит меня забыть обо всем и вновь не чувствовать себя одинокой и покинутой, не злиться на того, кого люблю. Открываю бутылку, глоток, и гнев потихоньку уходит.

– Я бы лучше убил. – эти слова, точно набатом отбивали чечетку у меня в голове. Неужели я ошиблась? Ведь, не смотря на то, что Хаттон участвовал в достаточно жестоком виде спорта, он не казался мне чудовищем, способным на убийство. Одно дело, когда  человек погибает в процессе борьбы – в поединке на ринге, когда ты защищаешь свою жизнь или тех, кто тебе дорог. Но совсем другое, когда человек может отнять жизнь, просто потому что кто – то на него указал. Угнать машину не так страшно, ведь всегда можно купить новую. Но человеческую жизнь не купишь. И  такие вот  уроды – наемники едва не лишили ее парня жизни. Неужели Джейк хочет стать таким же? И если бы его наняли убить меня, он бы сделал это? Сделал бы, чтобы не сливать бой? Еще час назад я была уверена, что дороже какого – то боя. Но сейчас, после разговора с Хаттоном, я уже начала сомневаться. Что бы он выбрал? Наверное, выбрал бы чемпионский пояс. И эта шальная мысль мучила и не давала покоя. Любит ли меня Джейк? Сегодня начала сомневаться в этом. Наверное, нужно было сразу уйти. Пройтись. Быть может, тогда мысли пришли бы в норму. Но я упрямо сидела на стуле, ожидая…сама, не знаю чего. Наверное, до последнего рассчитывала на то, что Хаттон перебесится, успокоится и скажет, что он на самом деле думает не так. Скажет, что я хотя бы что – то для него значу. Ведь когда я спросила у него, значу ли хотя бы что – то в его жизни, он промолчал. Зато с превеликим удовольствием продолжал делать больно. Ему было все равно на мои слова, на мои чувства и опасения. Он лишь ухмылялся, как будто ему доставляли удовольствие мои слезы. А это значило лишь одно – я лишь пылинка в его жизни. Невесомая, ничего не значащая. Быть может, со стороны Джейка это была лишь страсть? Желание и ничего больше? Возможно, он даже сам себя убеждал, что любит. Но разве так себя ведет человек, который любит? Ведь я даже, словом опасалась сделать больно своему парню. А ему было все равно на меня. Он отлично знал, что я потеряла всех тех, кого любила. И, даже зная это, он совершенно не стеснялся, говорить, что выиграет бой, даже если его убьют. За что ты так жесток со мной, Джейк? Неужели за то, что я тогда случайно сорвала угон? Так я же не специально. Но каждый раз, смотря на Хаттона, я видела в его глазах осуждение. Тяжело вздохнув, наливаю уже, даже не знаю какой бокал. Успела сбиться со счета. Хотелось забыться и не чувствовать той боли, которая расцветала внутри пышным цветом, как деревья летом. Но не успела  даже поставить бутылку на стол, как дверь в комнату Джейка открылась. А я ведь так надеялась, что сегодня больше не увижу Хаттона. Надеялась, что он останется внутри, выпустит пар, а я посплю в комнате Саши. А утром мы сможем поговорить нормально. Но разъяренный взгляд парня напугал меня. Он еще не подошел слишком близко, а я уже отшатнулась.
- Не надо, Джейк. Не подходи. Я не хочу… - но договорить я не успела. Хаттон уже схватил со стола бутылку и бросил ее в стену. Вздрогнула, когда услышала звук разбитого стекла. Нужно было срочно бежать. Но не смогла и шага сделать. Джейк схватил меня за волосы, и я вскрикнула от боли. Уперлась кулачками ему в торс, надеясь отодвинуть подальше от себя.
- Отпусти меня, Джейк. Я хочу уйти. Мне больно, черт возьми. Джейк!
Но физическая боль была ничем в сравнении с той, которая точно не даст спокойно заснуть по ночам. ОН НЕНАВИДИТ МЕНЯ. И говорил это так  искренне, что просто не возможно было не поверить. И этот поцелуй, такой грубый и такой яростный, не говорил о любви.  Как раз наоборот. Хаттон показал лишь то, что ему совершенно все равно на мои слова, на мои чувства и эмоции. Он делал все, что ему хотелось. В его руках я ощущала себя куклой. Или шлюхой, которую брали тогда, когда захочется. И это так сильно обидело, что я до крови кусаю Хаттона за губу, надеясь, что он ослабит хватку. Мне всегда нравилось целовать своего парня, нравилось, когда его губы накрывали меня. Но не сейчас. Сейчас я не хотела не только его поцелуев. Не хотела видеть его. Он пугал меня. И, если раньше я была уверена, что Джейк не сделает мне больно никогда, то теперь не была уверена, что он не бросит меня на стол, и не возьмет с таким же злом и яростью, с какой сейчас целовал. И ему будет совершенно плевать хочу я или нет.