С того дня, как состоялся бой, прошла уже неделя. Семь долгих дней, когда мне стало трудно засыпать по ночам, но еще сложнее поднимать себя по утрам. Но мне нужно было работать, чтобы не сойти с ума. Тем более скоро у моих маленьких учеников должен был состояться конкурс. И, если они выступят хорошо, то, быть может, им улыбнётся удача, и они смогут заниматься своим любимым делом профессионально. Может быть, станут известными танцорами или танцовщицами. Тем, кем когда – то не смогла стать я. Поэтому и бежала на работу, обгоняя ветер, надеясь найти в ней спасение. Еще и в ночном клубе брала одну смену за другой. Усталость помогала не думать. Ведь стоило мне коснуться головой подушки, я начинала представлять, как хорошо было бы сейчас засыпать рядом с Джейком. Вспоминала его теплые прикосновения, его открытую улыбку. Но потом в памяти всплывал этот разгневанный взгляд и весь романтический флер пропадал. Он вновь и вновь хватал меня за волосы. Вновь шептал, как ненавидит. Раз за разом обвинял в том, что из - за меня его угон сорвался. И то, что он пострадал в бою тоже моя вина. Пускай он этого и не говорил, но я это чувствовало и это только сделало больнее. И я не знала, что нужно делать. Я запуталась. Я любила с Джейка. Навещала его каждый день, даже не смотря на то, что усталость порой была сильнее, чем могло показаться. Энергетики стали нужнее воздуха, а иначе у меня бы просто не хватило сил подняться с кровати. Но с другой стороны смотреть на него и осознавать, что он никогда меня не простит, что всегда будет смотреть с укором, было пыткой. Не физической. Моральной. Он был нужен мне. Я скучала по нему. Но скучал ли он также? Любил ли? Раньше я могла сказать, что да. А сейчас? Что будет после того, как его выпишут из больницы? Что будет, когда он вновь выйдет на ринг? Ведь если ему вновь прикажут проиграть или сделать еще хоть что – то, Хаттон точно вновь разозлится. Вновь скажет, что я виновата. А я была не готова выслушивать это раз за разом. Ведь себя же я любила не меньше чем Джейка и виноватой не считала. Это все был случай,  стечение обстоятельств. Я хотела быть рядом, но не была уверена, что мой парень хочет того же. Мы ведь за неделю перекинулись всего парой фраз. Иногда я просто не знала с чего начать, и Джейк молчал тоже. Его сестры были более разговорчивы. Да даже его лечащий врач со мной куда охотнее общалась. И у нее я узнала, что Хаттон чувствует себя гораздо лучше и уже скоро его можно будет выписать. Правда, ограничения оставались все теми же – никакой излишней активности. Никаких лишних волнений. Но уже хотя бы не грозит смерть. Да и раны, как и гематомы, затягивались очень даже хорошо. Молодой и здоровый организм оправился на ура. Надеюсь, что, когда мой парень вернется домой, то все наладится. Быть может, мы сумеем спокойно поговорить и все уладить. Я хотела верить в этой, но не верила. Боялась, что разговор вновь будет таким же, как в ту последнюю встречу перед боем. Но умело притворялась, что все хорошо. Что меня ничего не мучает. Даже улыбалась, пускай и через силу. Надеялась, что мой парень не заметит.   
- Привет, Джейк. Твой врач говорит, что через несколько дней тебя можно будет выписать. Ты вернешься домой. Постепенно можно будет восстанавливать прежнюю жизнь. Ты рад?

- Тебе нельзя все испортить, а иначе Саша  снесет больницу до самого основания и тебя вместе с ней. Так что веди тихо, не прыгай, не бегай, не приставай к врачам и медсестрам с просьбой тебя отпустить пораньше. Осталось совсем чуть-чуть и вновь окажешься дома.
Пыталась шутить, хотя получалось не очень. Ведь даже не смотря на то, что я улыбалась, улыбка не доходила до глаз. И хотя обычно рядом с Джйком в моих глазах загоралось настоящее солнце, но сейчас оно потухло. И сердце, словно покрылось коркой льда. Я ничего не чувствовала, кроме сводящего с ума одиночества. Думала, что пока Хаттон лежал в больнице, все успокоится, уляжется, забудется. Но не случилось. Да, мы больше не ругались. Но это только лишь потому, что почти всегда молчали. Я не знала, как начать разговор, чтобы не разозлить своего парня. А – то ведь он мог тут задержаться гораздо дольше, чем две недели, что прописала ему врач. А он…не знаю. Даже сейчас он разговаривал со мной, но словно и не видел меня. Как будто я была призраком, и он не мог понять, где я нахожусь, поэтому и смотрел так, будто меня здесь нет. И это было так больно. Так страшно смотреть в когда – то родные глаза и видеть в них пустоту. Отвожу взгляд. Пытаюсь притвориться, что ничего не замечаю или что мне все равно. Но все равно не было. Я хотела видеть во взгляде Джейка хоть что – то, кроме этой убивающей пустоты. Жмурюсь, чтобы не расплакаться. Делаю глубокий вдох, и все проходит. Я больше не буду плакать. Не должна. Вот Джейка выпишут, и мы поговорим. Все наладится. Мы помиримся. Разве может быть иначе? Пытаюсь успокоить себя, но понимаю, что как раньше уже не будет. И как бы я не старалась в глазах Хаттона я всегда буду виноватой в проигранном бое.
- Да, ты прав, Джейк. Я работала. В последнее время очень много работаю. И на сон времени почти не остается. У моих учеников впереди конкурс и хочется, чтобы ребята выступили достойно. Да и после смены в ночном клубе еще не ложилась. Приеду домой – постараюсь поспать.
И, конечно же, не посплю. Просто не смогу. В этом огромном доме мне становилось одиноко. А каждая вещь, находящаяся в комнате, напоминала о Джейке. Вон тот огромный плюшевый медведь, которого мне подарил Хаттон на День Святого Валентина, или та огромная фотография на стене с нашего романтического уикенда, футболка, которую когда – то забыл у меня Джейк, убегая на очередную тренировку. Теперь я в ней сплю, ведь она хранит его запах. И каждую ночь мучил один лишь вопрос – любит ли меня мой парень? Или я его настолько разозлила, что его любовь переросла ненависть? Этот вопрос мучил меня и сейчас, когда я подошла к кровати Джейка. Присев на край, накрываю его ладонь своей и…нет, не могу молчать. Еще неделю в этом аду я не выдержу. Просто сойду с ума. Сгорю, как свеча на ветру.
- Мир за этими стенами прекрасен, как и всегда. И дома тебя уже ждут. Ева обещала испечь шоколадный пирог. Так что готовься отказаться от своей диеты. А то я вижу, как ты здесь питаешься. Скоро станешь таким, как я – кожа и кости.
Волнуюсь. Не знаю, как начать. В очередной раз не знаю. И каждый день откладываю разговор. Позавчера я обещала, что поговорю вчера. А вчера сегодня. И сегодня хотела отложить разговор на потом. Хотя и знала, что это все бессмысленно. Все равно рано или поздно необходимо было расставить все точки. Или поставить запятую. Мне было страшно. Так чертовски страшно, что даже кончики пальцев от волнения подрагивали. Но и молчать больше не было сил.
- Джейк, я долго не решалась. Сначала был бой, а потом ты попал в больницу. И тебе нельзя было волноваться. Я не хочу волновать тебя и сейчас. Но нам нужно поговорить. Ведь ты даже сейчас смотришь…не знаю. Как – то холодно и отстраненно. Будто бы меня нет  здесь. Скажи, ты меня действительно ненавидишь? Только честно. Я хочу правду, потому что ведешь ты себя так, словно действительно остыл. И если это так, то я заслужила узнать это от тебя.

Чего я никак не ожидала, так это того, что Джейк подскочит с кровати. Слишком быстро и резко, чтобы я успела его остановить. Знаю, вижу по его взгляду, что разговор, который я, надеялась, пройдет на мирной ноте, получится таким же, как за несколько дней до боя. Он улыбается мимо пробегающим медсестрам, а на меня смотрит так, словно я его самый злейший враг. Его взгляд настораживает. Джейк меня пугает. Резко поднимаюсь с кровати и делаю шаг назад, надеясь оказаться подальше от своего парня. В памяти еще был жив эпизод, когда он хватал меня за волосы. И переживать нечто подобное я больше не хотела. А сейчас он был так похож на того Джейка. И этот грозный взгляд. От него мурашки предательски разбегаются по коже.
- За что ты так со мной, Джейк? Ты говоришь, что любишь, но это не любовь. Все, что угодно - страсть, желание, привычка, но любви здесь нет. Ведь если дорожишь человеком, то никогда нарочно не причинишь ему боль. А тебе как будто нравится, когда мне неприятно и больно. Ты, словно, мстишь мне за что – то. Вот только я не заслужила такого отношения, Джейк.     
Еще один шаг назад и я упираюсь спиной в стену. Бежать было некуда. Да и я не смогла бы. Обида душила, не давая даже лишний вздох сделать. Если он считает меня такой ужасной, тогда почему до сих пор рядом? Или он упивается моей болью? До крови царапаю ладонь ногтями, лишь бы не расплакаться. Знаю, что Хаттон реагирует на слезы, как на слабость. И хотя я и не слабачка, но мне так обидно. Каждое его слово, как ножом по сердцу. Но я держусь из последних сил.   
- Ты говоришь, что все прошло бы, но это не правда. Уже очень давно не проходит. Или ты думаешь, я слепая? С того самого дня, с чертовой машины, которые не получили люди, на которых ты работаешь, ты смотришь на меня волком. И винишь меня во всем – в неудаче с машиной, в ранении, в проигранном бое, в том, что попал сюда. А ты хоть раз задумывался, как я чувствую себя в этот момент? Ты думаешь, я не виню себя?
Но сейчас даже физическая боль не способна прогнать душевную. Слезы скатываются по щекам, но я вытираю их, настолько быстро, насколько вообще это возможно. Не хочу, чтобы Джейк видел, как делает мне больно, но не могу сдержаться. Наверное, все же он прав и я слабачка.   
- Я не сплю по ночам, потому что это чертово чувство вины сжирает меня изнутри. Но ты видишь только то, как плохо тебе. И ведешь себя так, будто тебе плевать на меня. Ты спросил у меня, каково это держать на руках человека, которого  любишь, когда он истекает кровью? Ты спросил у меня, как я себя чувствовала, когда ты потерял сознание? Я тысячу раз пожалела, что послушалась и не вызвала скорую. Ведь если бы ты умер, то в этом бы тоже была моя вина.
Упираюсь ладонями ему в грудь. Хочу, чтобы он находился подальше. Но с другой стороны мне хотелось его обнять, прижаться к его горячей коже, слушать, как размеренно бьется его сердце. Ведь тогда на крыше он спас меня своим теплом и заботой. А сейчас каждым словом добивал, толкая обратно за край. Вот только теперь меня некому будет уже спасти.
- Да, быть может, я и не идеальна и где – то вела себя не так, как ты хотел. Это все потому, что я тебя слишком люблю и хочу позаботиться. Но нужна ли тебе эта забота? Нужна ли я тебе вообще? Сейчас я думаю, что нет. Ведь, даже когда ты ведешь себя, как козёл, даже и не думаешь хотя бы извиниться. Ты сделал мне больно, после прошлого нашего разговора. Я не говорю о словах, о которых на все сто не сожалеешь. Но ты сделал мне больно и физически. И что – то я за три дня даже банального извини - не увидела. Или это для тебя пустяк? А сейчас ты стоишь, смотришь мне в глаза и говоришь, что я тебя не слушаю и живу в своем мире. А в каком мире живешь ты, Джейк?

С каждым словом своего парня, ощущала, как из меня точно жизнь высасывают. Словно надо мной целый отряд дементоров кружил. Не осталось ничего – ни радости, ни счастья, не было улыбок. Даже боли и той не было. Лишь пустота и тлен. Также я себя чувствовала, когда потеряла родителей, когда погиб Генри. Но они умерли, и у меня все еще оставалась надежда, что в лучшем из миров мы еще встретимся. А Джейк…он же был жив. Но каждую секунду, каждое чертово мгновение, что я провела в этой палате, он вгонял мне в сердце нож по самую рукоять, проворачивал и так по кругу. Какой – то бесконечный аттракцион боли и сожалений. Не думала, что разговор, который я начинала максимально корректно и спокойно, превратится в потасовку. Я ведь ничего такого не спросила, чтобы можно было кричать на меня. Вновь выставлять виноватой во всех смертных грехах, говорить, что я не слушаю и живу в каком – то своем мире. Мне хватило бы одного объятия, всего одной фразы – малыш, все будет хорошо, мы со всем справимся. Но Джейку легче было перейти в нападение. Я же не хотела его обидеть вопросом. Но да, мне было важно узнать, как он ко мне относится, потому что вел он себя так, будто действительно не хотел больше видеть. А я ведь не железная. Я тоже уважаю себя и люблю. И у меня тоже были моменты, в которых я была не согласна с Хаттоном. Но я пошла против себя, чтобы он лишний раз не нервничал. Я умела идти на компромиссы, а Джейк? Вряд ли. Я сделала уже тысячу шагов навстречу. Пыталась заботиться, была рядом, даже когда была обижена. И сейчас пыталась поговорить спокойно. До последнего молчала. Но мне ведь тоже может быть больно. Я же не бесчувственная кукла. Я живая и у меня тоже есть эмоции. Да, быть может, и наговорила лишнего. Да, иногда пыталась задеть Джейка, просто потому что он сделал мне больно и продолжал делать. И я хотела, чтобы он почувствовал каково это. Каждым словом, каждым предложением, я кричала ему, что мне больно. Но он этого не слышал или ему было все равно. И даже если бы он меня сейчас ударил, это было бы не так больно, нежели слушать то, что он говорил. Закрываю уши руками. Не хочу слушать и слышать. Я его разрушаю. Это был как удар под дых. Неужели он действительно так считает? Качаю головой. Не хочу в это верить. Ведь если это так, то это точно конец. А то, как легко он отказывается от меня, это так больно. Так чертовски больно, что на секунду мне даже кажется, я чувствую, как сердце в груди распадается на мириады осколков. Не могу дышать, не могу двигаться, не могу говорить. Наверное, только из упрямства все еще держусь на ногах. Сил нет, даже на то, чтобы плакать. Будь у меня силы, я бы разорвала грудь, как Данко в мифах, которые изучала в школе, и вырвала сердце, чтобы не чувствовать ничего.         
- А ты жестокий, Джейк. Я бы сражалась за тебя до последнего. И я хотела бороться, пока ты сам меня не оттолкнул. И позволь я сама выберу, какой парень мне нужен. Видимо уже никакой.
Вздрогнула лишь тогда, когда Хаттон ударил кулаком по стене. Но теперь я уже не боялась. Скорее было неожиданно. Наоборот, я хотела, чтобы он ударил. Убил. Тогда все закончится и больше не будет так невыносимо тяжело, так смертельно больно и грустно. Но я не желала делать Джейку хуже, чем уже было. Если рядом со мной он так чертовски несчастен, если каждое слово заставляет его злиться, то, видимо, я и правда не тот человек, который ему нужен.
- Если ты не хочешь меня видеть, то мы больше и не встретимся. Прости меня, Джейк.
Прости за то, что  так и не стала той, кто будет вызывать у тебя улыбку, а не злость. Прости за то, что уже сделала и еще сделаю. Сейчас я не хотела жить. Все было также невыносимо пусто, как и после того, как меня выписали из больницы, и пришлось вернуться в пустой, переполненный воспоминаниями дом. И сейчас нужно было сделать то же самое. И я до последнего надеялась на то, что Джейк успокоится, скажет, что у нас есть еще шанс. Но он молчал, только лишь сильнее выходя из себя. Замечаю на костяшках его пальцев кровь и понимаю, что это все из – за меня. А значит он прав - я разрушаю его. Нужно было уходить, хотя и так сложно было сделать шаг. Ведь сделай я его, то это будет точкой.       
- И прощай. Будь счастлив.       
  Поворачиваюсь спиной к Хаттону.  Сердце пропускает удар, а я все еще жду, что он остановит меня. Но он молчит, и я ухожу. Перешагиваю через порог, закрываю за собой дверь и бегу вниз по лестнице. Хочу оказаться как можно дальше отсюда. Хотя с другой стороны, куда бы я ни отправилась, ничего не изменится. Боль не уйдет, как и это сводящее с ума желание вернуться на крышу и сделать последний шаг в бездну, или напиться снотворного, которое мне прописал врач. Закрыть глаза, чтобы больше их уже не открыть. Но я держусь. Обещала Джейку. И не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым. Не смотря ни на что, я все еще люблю его. И действительно желаю ему только счастья. Поэтому и буду жить дальше, как бы тяжело не было.  Надеюсь, что настанет день, когда мы с ним где-нибудь случайно встретимся. Посмотрим друг другу в глаза, а там все тот же блеск, все те же чувства, ничего не изменилось. Только лишь в душе будет светлая грусть. И в этот раз я постараюсь сдержать слезы, не буду плакать, а просто улыбнусь. Улыбнусь ради тебя, Джейк чтобы у тебя на душе не было грусти. Как бы больно мне сейчас не было, я не перестаю благодарить судьбу, что она подарила мне тебя. Ты навсегда в моём сердце. Я тебя чувствую. Я тебя люблю, даже если ты меня нет.