Оказаться в больнице – было для меня самым большим страхом. Не знаю почему, но это помещение с множеством капельниц и пищащих приборов приводило в ужас. И эти люди в белых халатах…от одного их вида становилось немного не по себе. Хорошо, что рядом был Джейк. Он был моим проводником в реальный мир. Маяком в бушующем океане эмоций. Пока он рядом мне не так страшно. Весь путь до больницы я не выпускала его руку из своей. Сжимала сильнее, когда кто – то из врачей пытался осмотреть повреждения, прикоснуться к виску, на котором, по их мнению, была самая серьезная травма. Но я была, как ежонок, которого пытались выманить из его норки, но он пугается и лишь сильнее выпускает иголки. Неужели действительно нужно было ехать в больницу? Разве травмы не затянулись бы сами по себе через пару дней? Ну ладно, может, не дней, а недель. Но ведь этот мужчина в белом халате, который светил мне в глаза фонариком, делал только хуже. Жмурюсь, потому что слишком яркий свет доставляет боль. Как и громкоговоритель, который вызывал какого – то мистера Старка в операционную. Этот шум и треск заставляют вскрикнуть и закрыть уши руками. Врач что – то говорит мне, а я не могу сосредоточиться. Не могу понять, что от меня хотят. А спустя минуту уже забываю, даже имя мужчины. Хотя отчетливо помню что оно было написано на его бейджике. Кажется, что – то на Л. Но чем больше пытаюсь рыться в омуте памяти, тем сильнее начинает болеть голова. А еще так хочется пить. Жажда мучает настолько сильно, что резко поднимаюсь с каталки и делаю несколько шагов к кулеру. Но, наверное, это оказывается роковой ошибкой. Начинает мутить, а мир резко вращается перед глазами. А потом все тускнеет, и я проваливаюсь в черную и липкую тьму. И там страшно, холодно и одиноко. Я кричу, но меня никто не слышит. Плачу, но слезинки замерзают у меня на щеках. Пальцы дрожат так сильно, будто у меня болезнь Паркинсона. Губы побелели, а изо рта выбивается пар, вместо обычного, незаметного никому дыхания. Обнимаю себя, но теплее не становится. Иду, но сама не знаю куда иду. Сколько прошло времени? Минута или целая вечность? Не могу ответить на этот вопрос. Но потом слышу чей – то голос. Знакомый. Такой теплый и родной. И он зовет меня. «Ника, Ника, Ника». Кажется, это мое имя. И я иду на этот звук, совершенно не опасаясь того, что приду в тупик, что там никого не будет, и я останусь в этом царстве тьмы, холода и одиночества навечно. Ведь теперь в конце пути я видела свет. Яркий, резкий, заставляющий щуриться. Закрываю глаза и иду на свет, как наивный мотылек летит на свет. Не боюсь сгореть. Наоборот жажду этого. Но когда вновь открываю глаза, я не горю заживо, как опасалась в этом своем таком странном сне. И мне больше не холодно. Наоборот, вижу такое знакомое лицо. Джейк. Он был рядом. Улыбаюсь ему. И врачу, который осматривает меня, что – то сосредоточенно отмечая в карточке. Теперь я помню его имя. Стивен Леман. Голова все еще болит, но уже не так сильно. Хотя память все еще пуста. И это расстраивает.
- С возвращением в реальный мир, мисс Лодж. У вас сильное сотрясение, не говоря уже о гематомах по всему телу. Нужно будет пройти рентген, чтобы убедиться в отсутствии внутренних повреждений. Поэтому какое – то время вам придется провести здесь в больнице.
Я понимаю, что доктор прав, но оставаться здесь было как – то странно и страшно одновременно. Как будто я уже была здесь. Много раз. Но когда именно и при каких обстоятельствах вспомнить не удавалось. И это пугало. Немного. Но пока рука Джейка была сцеплена с моей в замок, все опасения отходили на второй план. Все должно быть хорошо…наверное.   
- Кстати, мистер Хаттон, поскольку ваша подруга ничего не помнит, ваше присутствие ей бы очень помогло. Обычно память возвращается быстрее, если рядом находится тот, кто сможет подсказать какие – то моменты прошлого. Но сегодня лучше не слишком усердствовать.     
Сделав последние записи, врач  разворачивается и выходит из палаты. Мы остаемся вдвоем с Джейком. А я не знаю, что сказать. Смущаюсь и отпускаю глаза, встречаясь с его взглядом. Он столько для меня сделал, а я даже  толком не помню кто он. И не знаю, как его отблагодарить.
- Прости меня, Джейк, что втянула вот в это вот все. Надеюсь, что в той жизни, которую я почти не помню, мы хотя бы друзья. Тогда будет не так совестно, что я выдернула тебя из спокойной жизни и втянула в этот свой личный хаос. Может, позвонишь моим родителям, и тебе не придется мучиться со странной девицей оказавшейся у тебя на пороге.

- мы были друзьями очень долго…
Были друзьями очень долго. Были друзьями. Были. Одно это слово в прошедшем времени заставило все внутри похолодеть. Были, это значит, что сейчас нет? Что же произошло между нами? Или я просто не так поняла парня и сейчас, после всего, что я пережила сутки назад, каждое слово воспринимается иначе? Хорошо, что хотя бы голова больше не болела так сильно, и я могла связно мыслить. Правда, картинки возможного прошлого, которые в квартире Джейка замелькали у меня перед глазами, точно также не давали покоя. Что из этого, правда? Ничего или все? Я видела его в похожей палате. Он был ранен. Похоже, это было правдой. Ведь шрам был ровно в том месте, в котором я его запомнила. А потом, там, на пляже, он целовал меня. И поцелуй ощущался так реально, словно его губы касались моих сейчас, а не когда – то очень давно в моем возможном прошлом. Или этого всего не было, а картинки это всего лишь порождение моей разгулявшейся фантазии, за которые пряталось мое подсознание, чтобы не думать об ужасе, который и привел меня в темный лес и положил под дерево, вместе с кучей трупов?   
- Я не хочу спать, Джейк. Там, в своих личных кошмарах, я вновь увижу злобный взгляд человека, из – за которого очнулась в холодном безжизненном озере. Я не вижу его лица. Только черные, как сама тьма, глаза. И эту зловещую ухмылку на губах. Там, во сне, я вновь умру. А потом воскресну, как птица феникс.
К глазам подступили слезы. Вся боль, весь страх и ужас, после пробуждения вновь вернулись. И потеря памяти только усугубляла это убийственное состояние. Будь в моей памяти хотя бы какое – то счастливое воспоминание, за которое можно было зацепиться, как за спасительную соломинку, возможно, вся эта ситуация переживалась бы не так остро. А пока мне не за что было спрятаться. И я блуждала в этой непроглядной тьме целую вечность. И ощущала себя сумасшедшей, которая не может отличить правду от вымысла. И иногда мне казалось, что лучше бы я умерла там, на озере, как все те девушки, что лежали рядом. Ведь эта неопределенность и сводящее с ума одиночество, когда не знаешь с кем поговорить, чтобы он тебя понял и не осудил, вгоняли в тоску. Друзья ли мы с Джейком? И если нет, то есть ли у меня хоть кто – то близкий? В эту минуту так отчаянно захотелось обнять маму. Как в детстве, когда тебя обидел какой – то вредный соседский мальчишка. Но мама обнимет так крепко и  на душе становится хотя бы чуточку, но теплее.     
- Да и я не хочу пропустить момента, когда приедут родители. Возможно, если я вновь окажусь дома, то смогу вспомнить хотя бы что – то. Я ведь, кроме твоего лица, больше ничего и не вспомнила. Наверное, мы были очень близки, раз из всех людей на планете, я запомнила только тебя одного. Кстати, ты фотограф, да? Мне же не приснилось? Просто в то мгновение, когда в твоей комнате…ну мне стало плохо, я, вроде бы видела момент, когда ты держал в руках фотоаппарат и снимал какую – то девушку. А еще то, что мы ехали на мотоцикле. Это же было или я просто ненормальная психопатка?
Прикосновение его теплой ладони к моей холодной щеке, заставило вздрогнуть. Слишком было неожиданно. Но приятно. В эту секунду я вновь почувствовала себя живой и не такой одинокой, как секунду назад. Прикрыв глаза, как кошка трусь щекой о руку парня. Но Хаттон отнимает ладонь, и я вновь смущенно опускаю глаза, надеясь, что он не заметил моей минутной слабости.
- Ты сказал, что мы были друзьями. Расскажи о нас…как давно мы знакомы, Джейк? Какие у нас были отношения? Мне почему – то кажется, что я была вредной, как многие младшие сестренки и близкие подруги, а ты эдаким медведем – защитником.
А еще я до сих пор чувствую вкус твоих губ.  И это сводит с ума и сбивает с толку. Ведь Джейк вел себя не так, как  будто нас связывало что – то большее, чем просто теплое дружеское общение. Вдруг это моя тайная фантазия, которая не имеет с реальностью ничего общего. И я так боялась испортить отношения с единственным человеком, которого помню, из – за своей непомерной фантазии.

Наверное, Джейк был прав – нужно было расслабиться, отпустить все попытки вспомнить о прошлом и все само собой наладится. Я же вспомнила, как мы ехали на  мотоцикле, хотя в тот момент мои желания были совсем иными. Просто хотела, что бы боль, которая заставила кричать, в ту секунду, когда голова готова была развалиться на мириады частиц, прошла. Но на смену боли пришли картинки из прошлого. Приятные картинки. Как я прижималась к Джейку, как чувствовала его тепло, видела его горящие счастьем глаза и открытую улыбку, благодаря которой, даже солнце, светило ярче. И как он был сосредоточен, когда снимал. А еще у него сильные руки и мне до безумия нравилось, когда он меня обнимал. Не только в воспоминаниях, но и сейчас. Тогда, когда увидел меня всю потерянную и побитую на пороге своей квартиры, когда я лежала у него на коленях, а он гладил меня по волосам, и когда удерживал меня от падения, там, в своей комнате. Все это, даже сейчас вызывало мурашки по телу. Но слова Джейка прозвучали, как гром среди ясного неба. Я не была готова услышать о том, что мы…точнее та другая Вероника рассталась с парнем, которого уже моя память выбрала как кого – то дорогого и значимого. И улыбка, которая едва успела проявиться на губах, тут же растаяла. Мы больше не вместе. И от этого стало так печально, что я больше не смогла смотреть на Хаттона, опасаясь, что он заметит грусть, поселившуюся в моем взгляде. Опускаю глаза и начинаю рассматривать свои исцарапанные ладони и обломанные ногти. Просто не знала на чем еще можно сосредоточиться. Все еще притворяюсь, что все хорошо. Это же не страшно на самом деле. Все бывает. Возможно, мы остались друзьями. А иметь в такую минуту рядом близкого друга, это же тоже хорошо. Или мы и не друзья больше? Я не помнила момента расставания, ни тем более причин. Да и сейчас не хотела бередить эту рану. Причин для расстройства мне итак хватало.
- Ты не виноват, Джейк. Не ты избил меня. Не ты бросил, посчитав мертвой, одну, среди тел, таких же несчастных, как я. Да и не каждый захочет заботиться о человеке, который внезапно оказался на пороге его дома, вместе с кучей проблем и забот. Но ты здесь, Джейк, рядом со мной. Хотя мог бы просто вызвать скорую и полицию, забыв обо мне, как о страшном сне. А это что – то, да значит. И я очень тебе благодарна за все, что ты для меня делал и делаешь.
Улыбнувшись, впервые за целый день искренне, приподнимаюсь, чтобы обнять парня. Находясь с ним так близко, мне действительно было хорошо и спокойно. И могла бы просидеть вот так вот, сжимая Хаттона в своих объятиях очень и очень долго. Но вошедший в палату доктор заставил отстраниться. Еще и начал запугивать уколами, которых, даже за те сутки, что я провела без памяти, было вполне достаточно. А подвергать новым пыткам совсем не хотелось. И, хотя сна у меня не было ни в одном глазу, я послушно устроилась на кровати и даже глазки прикрыла.
- Нет, нет, нет, доктор. Не нужно мне никаких уколов. Я сама усну. Честное скаутское.
Но потом, заговорщически, приоткрыв один глаз, посмотрела на своего, как оказалось, бывшего парня и прошептала, едва слышно.
- Джейк, ты же завтра придешь меня навестить? Скажи, что придешь, а то я точно не  смогу уснуть.

- Ты просто не помнишь меня, ты бы так не говорила сейчас.
Да, я не помнила о Джейке ничего, кроме его имени и каких – то отдаленных воспоминаний из нашего совместного прошлого. Но там не было ничего такого, за то, что я могла бы ненавидеть парня или даже просто злиться на него. Но если и было, то сегодня у меня бы просто не хватило сил на что – то негативное. Одной мысли о том, что кто – то желал меня убить, и у него это почти получилось, хватало с головой. Мне до сих пор было страшно закрывать глаза. Я опасалась, что вновь увижу этот звериный взгляд. Или открою глаза, и это все окажется лишь сном, а я все еще буду лежать среди пожухшей листвы в холодных водах, затерянного в лесу озера.   
- Если бы ты был таким уж большим и страшным серым волком, то не был бы единственным человеком, кого я помню. Думаю, что ты мне небезразличен.
Едва успеваю договорить, как Джейк, вместе с доктором, выходят из палаты. И я хочу последовать за ними, даже приоткрываю дверь, надеясь услышать то, что от меня скрывают. А то, что они что – то недоговаривают, читалось в их лицах. Но они направились в кабинет, мимо которого прошла медсестра, вспугнувшая одним своим взглядом, заставляя сделать пару шагов назад, возвращаясь в палату. Наверное, нужно поспать. Ведь действительно так время потечет быстрее. А утром приедут родители. И Джейк. Улыбаясь, обнимаю подушку, закрываю глаза и проваливаюсь в сон. И мне приснился дождь. Такой холодный и пронизывающий до костей. Но я, будто и не чувствовала этого. Стояла на краю крыши и смотрела вниз. А потом услышала знакомый до боли голос. Джейк. Резко разворачиваюсь, и нога скользит вниз. Мне страшно. Я хватаюсь руками за воздух. Но его рука касается моей холодной кожи, и я резко просыпаюсь. Сердце все еще выпрыгивает из груди, но я дышу, стараясь успокоиться. Это всего – лишь сон. Или нет? Но не успеваю, даже мысль додумать, как в палату входит доктор, который вчера едва ли не с того света меня вытащил. Улыбаюсь ему, стараясь не думать о том кошмаре, который сегодня поселился в моих снах. Но вместе с ним был еще один мужчина. Чуть выше. С проседью в волосах. И еще с бородой. Он так походил на Санта Клауса, что я не смогла не улыбнуться и ему – по детски, добро, открыто. И, даже когда он начал говорить, я все еще продолжала улыбаться, мысленно примеряя на него красный костюм и вручая ему в руки огромный мешок с подарками. И только лишь, когда мужчина заговорил о родителях, я немного напряглась. Уже почти полдень, а их все еще не было.
- Вам нужно быть сильной, Вероника.
И дальше я уже не смогла дослушать, точно зная, что скажет психолог. Быть сильной? Да я только этим и занимаюсь! Будь сильной, Ника, когда ты открываешься глаза в темном, непроходимом лесу в окружении трупов. Будь сильной, когда идешь одна по ночной трассе, и в свете фар надеешься, на то, что сумеешь разглядеть путь домой. Но где он дом? Не известно. Будь сильной, когда оказываешься в совершенно незнакомом тебе городе. Будь сильной, когда ты оказываешься один на один с пустотой, а тебе даже и поговорить не с кем. Будь сильной, когда единственные люди, которым ты нужна в этом мире, умирают вновь. Я ведь переживала уже их смерть когда – то, если верить словам доктора. Но тогда почему сейчас так чертовски больно? Черт возьми, как же я устала быть сильной!  И сейчас мне так отчаянно хотелось, как в единственном воспоминании, которое всплыло из детства, сложить голову матери на колени, чтобы она перебирала мои волосы и шептала – Ники, все будет хорошо. Даже если это сотню раз не так. Я бы ей поверила. А сейчас, всего лишь на мгновение, у меня мелькнула мысль, что лучше бы я погибла два дня назад в том чёртовом лесу. Тогда меня бы не мучили бы кошмары на грани сна и бодрствования. Я бы не слышала голос Джейка, его смех. Не ощущала бы его теплые объятия. Все это, как фантомные боли, которые никуда не исчезают. Терзают и мучают, даже если ты смертельно устал, даже если думать и чувствовать уже не в состоянии. Но внутри не было ничего. Только пустота, которая заполнялась лишь гневом и желанием закрыться в своей чертовой раковине. Я вновь ощутила себя брошенным котенком, как тогда на дороге. На том месте, где когда – то билось сердце, сияла зияющая рана, которая не спешила затягиваться.  Пускай я снаружи, холодна, точно льдина. Точнее притворялась такой. Хотела, чтобы все считали меня сильной, но я, черт возьми, слабая!  Но внутри меня было что – то доброе. Что – то, что умело прощать, что – то, что умело любить. И с каждой минутой это что – то будто умирало, заставляя еще бьющееся сердце сжиматься в груди.
- Я справлюсь, мистер Томсон. Я выжила и это главное. А сейчас я устала и хочу отдохнуть.
Натягиваю на губы дежурную улыбку, притворяясь, что все просто зашибись, чтобы только он ушел. Только  зашибись, на самом деле не было. Это было как пытка, как проклятие, которое убивало каждую секунду. Порой я даже дышать не могла. Будто задыхалась. Не хватало кислорода. И я судорожно хватала ртом воздух. Было так больно, где – то там под ребрами. Я больше не хотела чувствовать. Ничего. Никогда.

Говорят, что слова, в отличие от пули, не способны убить. Возможно, это и так. По крайней мере, не так быстро. Но после того как доктор рассказал, что родители погибли,  у меня просто почва уходила из – под ног. Я стояла, только потому, что всегда была упертой и упрямой.  И привыкла скрывать свои истинные чувства и эмоции. Нацепить на лицо бесстрастную маску, куда безопаснее, чем показать человеку свои болевые точки. А так, сделаешь вид, что тебе все равно и сам поверишь в свою ложь. Хотя бы на время, пока не окажешься один в своей квартире, закроешь дверь на замок и дашь выход эмоциям, чтобы никто не видел и не знал, что тебе тоже бывает больно. Но я была не дома. Я даже не знала, где мой дом. А так хотелось расплакаться в голос. Просто съехать по стене вниз, закрыть лицо руками и больше не сдерживаться. Но я притворилась, что мне все равно, хотя слезы уже щипали глаза. Для меня каждый день, как испытание, как катастрофа.  Грустные мысли терзали и мучили, даже сейчас, когда, казалось бы, сил не было, даже на то, чтобы дышать. Как же я смертельно устала и даже мыслить и чувствовать сейчас была не в состоянии. Я одна в этом жестоком мире. Вновь одна. Чертово одиночество. Я потеряла цель в жизни, не знаю куда двигаться. И Джейк мог стать моей путеводной звездой. Но я не тяну к нему руки, даже когда слышу его голос совсем рядом, не делаю шаг навстречу. Дыхание сбивается, а в груди бешеным барабаном колотится сердце. Но я из последних сдерживаю фонтан слез, которые уже щипали глаза. Но я не должна плакать. Не сейчас. Не здесь.
- Я не хочу кофе, Джейк. Ничего не хочу. Но спасибо за заботу.
Так и не решаюсь посмотреть на парня, не зная смогу ли тогда сдержать эмоции. Одного лишь мимолетного взгляда на лежащие на кровати фотографии хватило, чтобы глаза вновь заболели от непролитых слез. Я чувствовала себя пришельцем на этой такой далекой и такой чужой планете.
- Ты принес фотографии. Спасибо. Хотя бы лица родителей я теперь знаю. Но по - прежнему ничего не помню – ни какой мы были семьей, ни как жили. Я не знаю, были мы дружны или не очень. Чем они занимались. Не знаю, чем занималась. Я какой – то призрак без прошлого и с сомнительным будущим. Я так больше не могу.
Меня била дрожь, но уже не от холода. От нервов. От одной только мысли, что скоро нужно будет покинуть больницу и вновь оказаться посреди улицы, не зная в каком направлении идти, становилось страшно. Пытаюсь завернуться в одеяло, надеясь, что это поможет согреться, но не помогало. Становилось только хуже. Ведь холодно было там, внутри. Мое сердце замерзало. А страх сковывал по рукам и ногам. Я, словно, оказалась одна посреди ледяной пустыни. Не вижу выхода. Здесь нет путеводителя и указателей. Никого и ничего. Лишь снег и холод.
- Знаешь, сегодня ночью мне приснился сон. Я стояла на крыше какого – то высотного здания. Смотрела вниз на ночной город и так хотела сделать шаг. Мне было так больно и одиноко. Как и сейчас. Я, будто, переживаю день сурка раз за разом. Эта смерть и отчаяние. Колесо сансары.
«Я хочу умереть» – это как отголосок сна. Но был ли это сон? Возможно, это то, что мне необходимо? Стоило ли так отчаянно сражаться за жизнь? Стоило ли выбираться из этого тёмного и страшного леса? Стоило ли, так отчаянно стремится к дому, в котором меня никто не ждет?
- Забери меня домой, Джейк. У меня же есть дом? Пожалуйста, скажи, что я не какая-нибудь попрошайка, живущая в переходе. Я не могу здесь. Эти больничные палаты меня убивают.
И как же мне отчаянно не хватало тепла. От этого убийственного внутреннего холода я просто сходила с ума. Непроизвольно тянусь к своему теплому лучику. Приподнимаюсь, чтобы тут же оказаться в согревающих объятиях. Прижимаюсь к парню так сильно, словно опасалась, что он исчезнет, если я вдруг ослаблю хватку. И теперь, когда рядом был друг, я могла больше не сдерживать эмоций. Плакала, пускай тихо и почти беззвучно, но, по  - крайней мере, уже больше не держала этот убийственный коктейль, похожий на спящий вулкан, внутри себя. И с каждым мгновением, когда Джейк был рядом, каждую секунду, пока он прижимал меня к себе, я даже могла дышать спокойно. И, хотя он и говорил, что когда – то причинил мне боль, но я этого не помнила. Да и не хотела вспоминать. Мне было хорошо здесь и сейчас вместе с Джейком Хаттоном.

Веронику била мелкая дрожь. Она вздрагивала от каждого прикосновения Джейка. Она боялась, что Хаттон уйдет, и она останется один на один с призраками своей прошлой жизни. Призраками, которых Ника не помнила. В этой теплой комнате было так холодно, что не спасало, даже теплое одеяло.  Лишь негромкий голос Джейка немного окрашивал ее серый и невзрачный мирок в яркие краски. Он обещал, что не оставит, что будет рядом, не смотря ни на что. И это именно то, что было необходимо Веронике. Ведь больше всего она опасалась, что вновь останется одна, как там, на дороге, когда смотрела вперед и не знала нужного направления, не могла сказать, где ее дом, где родные и близкие и самое главное - кто она сама.
- Спасибо, Джейк. Рада, что у меня есть ты. Пускай мы, и расстались, но все же мы можем быть и друзьями. Правда, же, можем?
Вероника с надеждой смотрела на парня, опасаясь увидеть в его взгляде сожаление. Вдруг Хаттон решил поддержать ее, из жалости. Не потому что она ему дорога, а просто от того что Ника выглядела такой слабой и беспомощной. Но то насколько теплыми и искренними были его объятия, убедило Лодж в обратном. Парень не тяготился ее компанией, и Ника с облегчением выдохнула. Она прижалась к Джейку и, находясь в коконе из его тепла и заботы, Вероника смогла выпустить все эмоции, которые накопились за те долгие часы, которые она провела в беспамятстве. Она плакала громко, навзрыд, сжимая парня в объятиях, словно он был последней соломинкой, которая держала ее на поверхности. И с каждой секундой ей становилось легче.
- А у тебя большая семья? Расскажи. Я же почти ничего не помню. Точнее совсем ничего. Знаю только, что у тебя есть сестра, у которой ты одалживал для меня одежду. Она же не против?
Вытерев со щек слезы, Ника выпустила парня из своих крепких объятий и уже могла вздохнуть чуть спокойнее. Боль и тоска потихоньку отходили на второй план. Исчезал и страх остаться одной в этом огромном и пугающем мире. Она была не одна. Рядом был Джейк.
- Врач разрешит выписаться раньше срока. Я умею быть убедительной. Тем более мне и правда, здесь не очень комфортно. Страшные сны снятся, но такие яркие, словно происходят наяву.
И, словно услышав ее мысли, в палату заглянул врач. Он немного нахмурился, смотря на стаканчик кофе, который стоял на кровати у пациентки. Но Вероника вовремя  успела пододвинуть его к Джейку. Возможно, потом она его и выпьет, но сейчас у девушки был иной план. Ей нужно было сыграть роль хорошей девочки, которую можно выписать домой. И Ника надеялась убедить доктора, что она будет исполнять все предписания, принимать лекарства вовремя и, конечно же, самое важное, никакой чрезмерной активности и волнения. Натянув на лицо улыбку, Вероника поднялась с кровати и подошла к доктору. Строить глазки было в крови у Лодж. Всего одного взмаха из - под пушистых ресниц хватило, чтобы врач больше не пытался разубедить ее в поспешности решения. Да, возможно, док был прав, и нужно было остаться в больнице еще на несколько дней, чтобы  опытные врачи последили за ее состоянием. Но эти серые и безликие стены угнетали, как и стоны боли, которые слышались из-за приоткрытой двери. Мужчина тяжело вздохнул, понимая, что спорить с упертой пациенткой бессмысленно. И, смотря больше на Джейка, как на более сознательного и ответственного в их паре, рассказывал о графике приема лекарств и о пастельном режиме, которого лучше придерживаться несколько дней, чтобы избежать рецидива. А когда мужчина в белом халате покинул палату, девушка аккуратно присела на край кровати и расплылась в довольной улыбке. И, пускай ее еще мучила слабость, Вероника была довольна, что может любоваться миром за пределом этой давящей серой коробки.
- Я же говорила, что смогу убедить доктора. Теперь можно собираться и ехать домой. Кстати, ты на чем приехал? Надеюсь, не на мотоцикле? А-то я пока не готова на такой экстрим. Но когда поправлюсь, ты же меня прокатишь с огоньком, правда?