Мягкая музыка на заднем фоне, даже слышны голоса гостей, которые в данный момент звучали слишком приглушенно. Никто из присутствующих даже не подозревал о том, что в этом месте на самом деле происходит. Закрытый клуб, для определенных членов его. Сюда приходили за удовольствием, удовлетворением своих потребностей. Дабы не быть осужденным со стороны общества, все было инкогнито, что конечно, влекло за собой колоссальную ответственность. Руководители данного клуба были уверены на все миллион процентов, что с безопасностью у них все было в порядке.
  Видимо, не совсем.
    Несколько дней назад в одной из комнат, куда обычно уединяются гости клуба, была найдена девушка. Ее изуродованное тело заставило содрогнуться даже самых бывалых следователей. Знакомые руководства клуба дали этому месту несколько недель, дабы разобраться в том, что случилось. Это место не прикрыли, потому, как влиятельность была колоссальная. Да и денег было уплачено на лапу немало. Все было как всегда, только с тем условием, что для Пандоры это стало настоящей катастрофой, ведь погибшая была ее хорошей подругой.
    Девушка несколько лет живет в городе, но редко с кем общается, сторонится всех, считается нелюдимой и какой-то слишком таинственной. С Барбарой они познакомились именно здесь. Молодая девчонка была увлечена этим клубом, она была постоянной клиенткой. Находила что-то невероятно прекрасное  том, что бы встречаться с незнакомцем на одну ночь, позволить своим фантазиям наполнить эти комнаты. Именно они с ней сыграли злую шутку, или чей-то повернутый мозг. Система безопасности была установлена на всех публичных местах, камеры в том числе, но все что касалось именно комнат, здесь клиенты были вправе творить, что угодно. Каждый считал, что взрослые люди имею мозги, дабы договориться и составить негласный договор о табу и предпочтениях.
    Сама же Пандора здесь пела. Она выступала в публичном зале, где люди только знакомились. Многое происходило на ее глазах, и в тот вечер была именно ее смена. Она видела, с кем была Барбара. И если певице не нужно было приглядываться, что бы узнать подругу в маске, то этого посетителя она видела впервые. У него было странное во внешнем виде – чуть прихрамывал, но вел себя крайне уверено. Этих людей Дора знала и считывала как белый лист. Ведь сама много лет проработала там, где нужно быть проницаемой. Никто не знает о прошлом Пандоры. Никто даже не смеет догадываться, что певица, которая нежным и чуть хрипловатым голосом поет арабские песни, на самом деле бывшая правая рука руководителя террористической группировки.  В прошлом вокруг нее было очень много пыток и убийств. Но сейчас…Кажется, она отвыкла от подобного, тем более девушка была буквально замучена. От осознания подобного к горлу подступала тошнота, ведь за непроницаемыми дверями и стенами никто даже не слышал ее крики и мольбы о помощи.
     Пандора окатила лицо холодной водой, чувствуя, как снова начинает кружиться голова. Сегодня была не ее смена, но девушку вызвали, дабы переговорить с кем-то из отдела безопасности, да и она была прямой свидетельницей и могла хоть как-то описать человека, который увел Барбару. Вытерев лицо полотенцем, девушка вышла в небольшое подсобное помещение, которое считалось кабинетом начальника. Его самого здесь не было, он вышел дабы привести сюда того самого по безопасности. На самом деле Дора была в какой-то прострации, взгляд не фокусировался, а сердце то и дело отбивала какую-то неровную череду. Предчувствие чего-то плохого просто не отпускало. Она каким-то судорожным движением поправила волосы, когда услышала шаги и разговоры мужчин. Повернулась она ровно тогда, когда в проеме показался владелец клуба и…Пандора буквально оцепенела в какой-то момент понимания, что готова провалиться под землю. Дора только и успела, что схватить со стола свою маску, которая моментально оказалась на лице. Она дернула головой, дабы волосы волнами темными упали сильнее на лицо. Зачем она так потупила? Затем, что перед ней стояла тень прошлого, которое может ей очень сильно аукнуться. Тогда он сказал ей, что если она снова появится перед ним – то обязательно он сдаст ее военным. Что же изменилось за несколько лет? Ничего.
Перед ней стоял Эйден Райс.
Мальчишка из ее прошлого.
Мальчишка, который носил ей цветочки с полей.
Военный, которого взяли в плен террористы.
Мужчина, которого она освободила.
Того, кого она так и не смогла забыть.

мы с тобой поломанные психи, нас взрывает адреналин
ссоры, споры, выстрел, крики
прямо по цели
снова 1:1

     Это был колокольчик. Мягкие бутоны цветка покачивались в такт движения девочки, которая медленно шла, стараясь не подпрыгивать от радости. Рядом шел хмурый мальчишка, в пору бы подумать, что его заставили, но нет, он сам принес ей этот цветок как подарок на день рождения. Дети из детского дома не имели возможность дарить друг другу подарки, но он единственный кто проявил к ней такое внимание. Милания старалась скрывать улыбку, которая растягивала губы. Она привыкла, что парень не показывает эмоции и слабо умеет реагировать в ответ. И подобный жест был чем-то грандиозным. Девичьи пальцы сжимают небольшой букетик полевых цветов, среди которых был ее любимый колокольчик. На запястье девочки была черная тонкая резинка, которая больше выполняла функцию браслета или скорее успокоительного предмета для измученной детской психики.
    Щелк. Щелк. Щелк. Привычные действия. Пандора не знала, откуда у нее эта привычка, она лишь помнила себя с ней всю свою сознательную жизнь. Психологи говорили, что это последствие детской травмы и всего, что она пережила. То как способ успокоиться, унять волнение, переключиться на физическую боль. Некий садизм, который всегда был внутри девушки. Впрочем, она это понимала. Многое пережила, но ничего поделать с этим не могла. Если она не могла найти резинку на запястье (а такое тоже было) она буквально начинала сходить с ума и могла натворить много непонятных дел.
   Пандора смотрит в глаза мужчине, который задает ей вопросы, а в голове непроницаемый шум. Кажется, что она отвечает совершенно на автомате, даже не думая, хотя много раз репетировала эту речь и рассказывала следователям. По сути, певице нечего было скрывать, кроме того, что она бывшая террористка и перед ней сидит тот, кого она давала пытать своим людям. Да, можно себя оправдать. Да, можно прикрыться тем, что ее запугивали и завербовали умелые люди, но… Как же она боялась встретиться лицом к лицу именно с ним. И как же жестока оказалась эта ебучая судьба.
  Щелк. Щелк. Щелк.
     Пандора аж вздрогнула, когда сильный голос разнесся по комнате, отдаваясь о стены и проникая в уголки ее памяти. Как же Эйдана бесила ее эта привычка. Парень просто не мог понять, что она данное не контролирует. И именно так же реагировал, так же каждый раз вскрикивал. Щелк. Сильные пальцы обвивают холодное запястье с такой силой, что Дора распахнет губы, жадно втягивая воздух. Слишком близко. Слишком сильно. Слишком внимательны эти глаза, который всматриваются в черноту ее зрачка в прорезях маски. Он узнал ее. Наверняка. У нее было лишь два варианта. Или бежать отсюда, куда глаза глядят и больше никогда не возвращаться, либо взглянуть в лицо своему страху и прошлому. Хотя, был и третий, больше не отвечать на вопросы и просто удалиться из этого кабинета не снимая маски, но…
  — Пандора, действительно, почему ты в маске? Тут можешь снять, ведь гостей нет. Тем более человек занимается безопасностью нашего клуба, с нужно быть честным, как и со следователем. – Руководитель клуба заговорил совершенно не вовремя. На столе завибрировал его телефон, заставляя его нагнуться и взять его. – Я сейчас вернусь, поговорите пока. Обэн, сними маску, я сказал. – Голос резанул так сильно, что заслезились глаза. Не могла же она ему сказать, что если она снимет маску, то ее как минимум ждет тюрьма. Она смотрит на мужчину, потирая запястье, которое горит от недавнего захвата пальцев. "Если мы встретимся, тебя будет ждать два исхода: или я отправлю тебя в тюрьму, или уничтожу сам". Голос воспоминаний отзывается молотком в голове.http://ipic.su/img/img7/fs/tumblr_c2500e75d3e3123792d42eb8525dc3f0_f552fb51_400.1647875780.gif
    — Если бы это было просто дурной привычкой, поверьте, я бы давно от нее избавилась. Это никак не связано с тем, вру я или нет, стресс никто не отменял. В этом клубе замучили до смерти мою подругу, неудивительно, что я переживаю, вы не находите? – Такой же ровный и спокойный голос, который выдает нотки волнения. – Я в маске потому, что этого требуют законы этого места, я думаю, вы успели это понять, но… Руководитель прав. Сейчас не до каких-то тайн. – Руки девушки поднялись к собственному лицу, что бы подцепить край маски. Почему сейчас сердце колотилось в груди как ненормальное? Почему так хотелось бежать, поджав хвост как трусливый зайчик? Специалист по безопасности. Значит, он оставил службу?
Вдох-выдох.
    Каждый играет свои роли. Какую роль сыграешь ты? Пандора стягивает маску с лица и мягким движением убирает упавшие роскошные волосы на лицо. Черные глаза, чуть узковатый разрез и та самая подводка, которая еще четче выделяла ее глаза. Ведь именно они были единственным, что видел парень, будучи пленным. Этой девочке ты дарил колокольчики?
   — Пандора Обэн. – Произносит девушка, смотря прямо в лицо мужчины. Воздух в комнате буквально заискрился, или это у нее перед глазами начали плясать мошки. Девушка медленно и автоматически попыталась отодвинуться дальше.

— Не смей мне податься больше на глаза. Не смей даже подумать о том, что мы снова увидимся. Забудь. Вычеркни, и поверь мне – как только мы вновь встретимся, я убью тебя, если этого не сделают первее те, кому ты служила так много лет.
   Голос отголоском по барабанным перепонкам. Воспоминания как волна накрывает с головой, заставляя сжиматься сердце, и к горлу подступает комком. Пандора пыталась помочь, она пыталась сделать так, чтобы мучения Эйдана были минимальны. Он должен был выдержать все, лишь бы жил. Ночами девушка бегала к нему, чтобы залечить и промыть раны, дабы не началось заражение. Она вымывала его раны после очередной порки розгами у столба в самую жару пустыни Афганистана. Она подставляла себя и свою честь перед террористами, для того, чтобы помочь тому мальчику, который спас ее от одиночества в том пустынном доме. Но Обэн не была глупой девчонкой, она отчетливо понимала – они враги, и ничто это не изменит. Эйдан ненавидел ее за все то, что она сделала. А она не смела даже поверить в то, что на мгновение он мог бы ее понять и пожалеть. Нет, военные были настроены точно на то что бы уничтожать таких, как она. Наверняка он помог ей только потому, что решил отплатить той же монетой, не более. Да и был попросту уверен, что она не справится сама, что ее найдут свои же. Впрочем, в чем-то он был прав. Пандора до сих пор скрывалась и не засиживалась в одном городе надолго. Дора скользит взглядом по мужскому силуэту, отмечая про себя, что знает практически каждый шрам на его теле. Она помнила, потому что касалась прохладной тряпкой, принося одновременно боль и наслаждение измученному человеку. Это была не слабость, она считала того мальчишку из детдома настоящим мужчиной, который переносил все, что ему выпало…из-за нее. Ком сглотнет в горле, стараясь не подавать вида того, как же ей безумно страшно. Он вырос, стал совсем другим. Плен меняет, делает из человека чудовище, и теперь перед этим зверем был его триггер. Она.
   Тик-так. Тик-так.
     Кажется, что это взрывной механизм тикает в ушах, дабы разнести одним ударом все вокруг. Воздух стал тяжелым, невозможно сделать и вдох. Он узнал ее. Прекрасно знал, помнил. Часто ли вспоминал? Думал ли? Мечтал ли вновь увидеть, чтобы своими руками уничтожить? В этом есть свое наслаждение, не так ли? Невозможно. Перед глазами все плывет, голос отдаленным эхом разносится по комнате, и хочется кричать во всю глотку и просить о помощи. Пандора медленно переводит взгляд с его лица на пальцы, которые что-то делали на планшете. Он человек, который отвечает за безопасность и камеры здесь…Сердце ухнуло вниз, приспуская еще один удар. Пальцами впивается в подлокотник стула до белых костяшек. Аиша…Как шипение змеи. Как отголосок того прошлого, которое обволакивает и утягивает в темноту сознания. Она снова окунулась в жар этой пустыни. Лишь глаза, что были видны в прорези черной ткани. Такой он видел ее, смог ли понять, что она изменилась? И такие, как она не меняются? Убийца. Террористка. Тварь, которую нужно истребить. Сейчас же. – Это не мое имя. – Сдавленно выдыхает, давясь собственными словами. Она за жизнь сменила три имени, и уже потерялась в своих судьбах. Кто она? Брошенная юная девочка, которая мечтает о ласке? Террористка и жестокая убийца, что служит Аллаху и по сей день? Или она сильная женщина, которая сейчас всеми силами должна отстаивать свою правоту? Кто ты, Пандора Обэн?
     Он поднимается со своего места, словно пригвоздив Дору к стулу. Бежать. Прямо сейчас! Но она даже двинуться с места не могла. Кажется, что на камере в этом кабинете погасла лампочка. Случайно ли? Лопатками вжимается в стул сильнее, поднимая на мужчину глаза, который сейчас казался еще выше. – Не смей…— Но разве ее слова могут сейчас что-то значить? Цепи зверя звякнули оглушительным звуком, рука дернулась вперед, сцепляя пальцы на тонкой шее. Пандора отреагировала моментально, впиваясь ногтями в запястья мужчины. Глаза в глаза. Более светлые столкнулись с ее темнотой, обволакивая и пылая яростью. Пальцы сжимаются сильнее, острые ногти буквально впиваются в кожу, но вряд ли он сейчас мог что-то чувствовать. Тем более боль. Недели заточения в плену закалили его как никогда. Голосом как пощечиной. Угроза, которая пропитывает кожу, проникает в кровь, тормозя сердцебиение. Но Пандора не отведет взгляд, рикошетом принимая всю ту ярость. Которая сейчас была направлена на нее. Две энергетики столкнулись, чтобы перевернуть этот чертов мир. – Где бы ты был, Эйдан, если бы не я? – Рычит скалясь. – Гадюки очень ядовиты, будь осторожен. – Дергает резко головой, в тот самый момент как разжимаются пальцы, и откроется входная дверь. Словно ничего не случилось. Два шага назад, она лишь развернется резко, тряхнет головой, дабы волосы упали на плечи, закрывая шею.
    Спасение было недолгим, Пандора понимала, что если ее оставят снова наедине с этим человеком, то беды не миновать. На этот раз могут найти еще один труп, чего ей совершенно не хотелось. Пока мужчины говорили, она встала со своего места, дабы обойти стол так, чтобы, как ни странно, оказаться ближе к гостю. – Как будет угодно, Пандора ценный работник, она многое знает, даже если не показывает виду. – Начальник хмыкнул, бросив на нее оценивающий взгляд. – Я тогда не буду мешать, поговорите, сколько будет нужно, а там спуститесь вниз. – Ох. Как же жестоко он ошибался, но Дора понимала, что если она начнет сопротивляться возникнут еще большие вопросы. Она повела чуть ногой, ощущая холодный металл около щиколотки. Взгляд боком подмечает, что лампочка на камере так и не загорелась. Он включил все камеры, кроме этого кабинета.
   Вдох-выдох.
     — Будь паинькой, Дора. – Кинул напоследок начальник, даже не понимая истинного смысла этой фразы. Дора славилась скверным и стервозным характером – это он и имел виду, но… Как только дверь за ним захлопнулась крепко с характерным звуком, Обэн была готова. Мужчина сделал шаг, а она два. Едва стоит присесть, чтобы тонкие пальцы выхватили из ботинка тонкое лезвие больше похоже на складной нож или то самое опасное лезвие, которым бреют мужчин их женщины в страстных фильмах. Она всегда носила с собой оружие – привычка. Резко выпрямляясь, Обэн оказалась вплотную к Эйдану, прижимая к горлу лезвие, второй же хватаясь за ткань кофты. Она была прилично ниже его, но это не мешало ей его не бояться. Не на ту напал, малыш, чтобы запугивать. Она видела, как пытают людей, она видела, как перерезают горло молодым пацанам. Она помнила крик каждого, и твой тоже! – Не смей мне угрожать, Эйден Райс, если не собираешься исполнить свою угрозу. Не забывай, с кем имеешь дело, и если бы я хотела, ты бы сейчас лежал на этом полу, захлебываясь собственной кровью. – Рычит в самые губы, не жалея ни об одном сказанном слове. Все вокруг сверкает тем порывом эмоций, которые смешивались в безумный коктейль. Она глубоко вдыхает его запах, который кружит голову. Господи, она что, скучала? – Так что же ты хотел еще обсудить со мной, м?

"Знаешь, а я ведь люблю тебя. Знаешь, я люблю смотреть на то, как ты собираешь свои вещи. Я люблю слушать, как ты дышишь спокойно, обнимая меня, укладывая на свою грудную клетку. Знаешь, мне нравится то, как ты пахнешь. Какой-то горьковатый и древесный запах, который преследует меня попятам, даже когда тебя нет рядом. Кажется, этот запах отпечатался на нервных окончаниях, оставшись со мной навсегда. Знаешь, ты так смешно морщишь нос, когда тебе что-то не нравится или я в очередной раз говорю какую-то глупость. Знаешь… Я тону в твоих глазах, когда ты так смотришь на меня. Знаешь. Я. Люблю. Тебя."

     Этот блокнот она спалила, вместе с воспоминаниями. Этот листок горел труднее всего, словно не хотел вычеркивать из памяти того парня, который был дороже всех. Он ушел из детского дома, оставив ее одну. Не забрал с собой, не предложил бежать. Конечно, она сейчас понимала, что каждый в этом мире за себя, но тогда сердце разрывалось на части. Она снова осталась одна, обретя то самое дорогое и бесценное для себя. Эгоистично желала, чтобы он остался. Эгоистично молила о том, что бы жизнь снова столкнула их вместе. Только вот порой стоит быть куда осторожнее со своими желаниями.
     Прорези хиджаба, темные как ночь глаза. И его взгляд, который она так любила. Только сейчас это была ненависть. Только сейчас они были врагами. Она пыталась как могла прикрыть его от смерти. Она не считала нужным понять, что для военного смерть – это лучшая награда. Она не могла поверить в то, что парнишка, которого она когда-то любила, погибнет от рук ее людей. Она не могла смотреть на это, ей было все равно на тех молодых парней, кто погиб в счет ненависти шахида, которому нужно было кого-то уничтожить. Она знала – она спасет его. Сделает все, чтобы он смог бежать. Нужно было просто потерпеть. Она слушала разговоры главнокомандующего, знала, когда будет новое наступление американских военных. Нужно было просто добежать до них, нужно было просто, что бы Эйдан выдержал все. А он выдержит – Аиша знала. Помнила, как парень разбивал кулаки в кровь, когда приходилось драться. Дети в детском доме жестоки. Даже слишком. Он как волчонок разрывал в кровь всех, кто пытался к нему прикоснуться… А потом ради нее.
    Сейчас Пандора смотрела в глаза мужчины, в те самые глаза, которые напоминали глаза зверя. Он жил ненавистью, она переполняла его до краев, выплескиваясь. Рука его сильнее сжимает пальцы, притягивая лезвие ножа, и стоит опустить взгляд, как он цепляется за капли крови, которые медленно стекают по коже. Он не чувствует боли, давно не чувствует. Те пытки, которые он пережил, оставили свой след, повышая его порог боли до невероятного. Этот парень мог вытерпеть практически все. Сейчас единственно верным решением было убить, выполнить то, о чем он говорил. Признание режет хлеще этого самого лезвия. Он ненавидит ее. И здесь нет иного выбора. Она никак не сможет повлиять. Да и хочет ли? Эта история давно завершена. Они больше не влюбленные дети. Она больше не девочка, которая писала ему тайно письма, так и не решаясь показать и признаться. А он больше не молчаливый парнишка, для которого принести букетик полевых цветов было сравнимо с признанием в верности и преданности.
     Резкое движение и на этот раз для нее все как в замедленной съемке. Она лишь очнулась, когда ее лицо мощно так впечаталось в поверхность стола, заставляя приглушенно вскрикнуть и дернуться, когда кулак опустился буквально в миллиметре от красивого носика. Рядом, разнося по всей комнате оглушительный звук, как только стол выдержал непонятно. Удар полный ярости и беспощадной жестокости, от него не веяло ничем кроме этого, и последняя надежда разлетелась в щепки, стоит лишь приложить чуть больше усилий. Он уничтожит ее при следующем разе, как и обещал, только почему отпускает сейчас? Ровно, как и несколько лет назад. Тогда, сжимая хрупкие запястья, желая переломать ей хребет, как можно медленнее, дабы расплатиться за всю ту боль, которую она ему причиняла, не давая умереть. – Я не убивала твой отряд, это сделали террористы! – Она шипит, так как не может повысить голос, дабы ее не услышали. Она бы хотела кричать это в горло, разорвать барабанные перепонки, что бы донести до него простую суть. Но не будет в этом смысла. Он ненавидит ее так же сильно, как и всех тех, кто принял ему боль. Не важно почему она оказалась там. Неважно от чего бежала в этой реальности. Она была врагом.
    Его слова как яд пропитывал кожу, заставляя дышать тяжелее. Кажется, она где-то уже это слышала. А еще… Ощущала. Ощущала тепло его тела, которое прижимало к поверхности тела слишком плотно, словно желая касаться именно так. Пальцы длинные путались в ее волосах, накручивая на кулак и натягивая сильнее. Словно только так причиняя боль. Только Эйдан не знал, что ей пришлось пройти в этом отряде, чтобы внедриться и доказать свою верность. Никому не известно. Каждый считает, что все так просто дается за жестокость и славу. Пандора дернулась в капкане рук. – Ты не сдерживаешь свои обещания Эйдан. Кажется, я уже слышала подобные угрозы. И что бы тебя убить, мне не нужно оружие. – Рычит, резко выпрямляясь, чувствуя малейшее послабление в хватке. Он действительно ее отпускал, и Дора понимала, что дальнейшая стычка ни к чему не приедет. Этот разговор был обречен на провал еще за долгие годы. Она резко развернулась на пятках, чтобы с силой толкнуть дверь, чуть ли не разбивая нос своему начальнику. Многозначительный взгляд, но Пандора была куда красноречивее. – Мне тут делать больше нечего, сами разбирайтесь с этим дурдомом. – Рявкнула Обэн. Она сама не понимала, почему настолько сильно зла. Она знала, ей все сойдет с рук, ведь не найдут лучше певицы чем она. Что-то позади бормотал начальник, пытаясь извиниться за поведение нерадивого сотрудника. Но Пандоре было все равно, главной целью было уйти отсюда. Но не потому, что Эйдан приказал, а потому что… На глаза навернулись слезы, хлынув по щекам градом, которые она закрыла локтем, что бы никто не посмел увидеть.

    Пандора снимала небольшой домик довольно далеко от места работы, так как клуб находился в самом центре города, а вот сама девушка не могла себе позволить жилье в таком районе. Обэн медленно вышла из ванной, вытирая полотенцем волосы, чувствуя, как на плечи опустилась усталость сегодняшнего дня. Глаза буквально закрывались, она долго стояла под горячей водой, пытаясь прийти в себя. Прошло уже три дня с того момента, как она вновь встретила тень своего прошлого. Спать девушка попросту нормально не могла, вскакивая ночами с криками и в холодном поту.  Воспоминания крутились как кинопленка в памяти. Прокручивая те или иные события, возвращая ее в далекое прошлое или совсем недавнее. Дора медленно переоделась, надевая тонкую сорочку, так как в доме было довольно жарко. Решив не сушить волосы, она медленно опустилась на край кровати, смотря на тумбочку, что стояла рядом. Словно в нерешительности, она потянулась туда, вытаскивая на свободу небольшую книжку, которую стоило открыть, и на глаза тут же попадалась фотография, снятая на старенький кодак моментальных фотографий. Кажется, тогда к ним приходили люди из «большого мира» и сделали эту фотографию. Подушечки пальцев мягко скользнули по поверхности, они тогда стояли совсем рядом. Близко. Пандора жадно втягивает воздух, ощущая все тот же хвойный запах, сжимая сильнее зубы до скрипа. На город опускалась глубокая ночь.
    Дора резко дернулась от шума. Рука на автомате скользнула под подушку, оставляя там фотографию. Взгляд метнулся в темный коридор. Мертвая тишина стояла, но Дора была напряжена как струна, у нее не было домашних животных, которые могли бы издать что-то подобное. В той же тумбочке лежал пистолет, нужно было только успеть дотянуться до него.

Рисуй меня своими же фразами,
Лети туда где я был фантазией.
Скажи куда уходит от нас двоих
Тот наш нарисованный для себя мир.

     Она знала. Конечно же, Пандора знала, что за ней придут. Девушка жила в постоянном страхе за свою свободу и за жизнь. Таких, как она просто так не отпускают. Ее могли уничтожить правоохранительные органы США, ее могли найти ее же люди, которые некогда были для нее семьей. Вступая на этот путь, Пандора не могла даже догадаться, что она поставит на кон. Террористы забирают твою волю, у тебя не остается права на ошибку, ты не можешь передумать и вернуться свою жизнь. Ты становишься заложником того выбора, который ты совершила раньше. Пандора хотела вернуться, хотела все бросить, но столько же раз ее избивали и показывали ее место. Шахид умел убеждать. Однажды надругавшись над юным телом, которое принадлежало ему, и Доре пришлось понять одну простую вещь – либо она будет жить так, либо ее замучают до смерти. Она смотрела на то как пытают и убивают молодых ребят, а в ушах стоял ее собственный крик. Она для себя решила стать такой, иначе можно было сойти с ума. Пандора Обэн сделала свой выбор в пользу врага.
Убей же ее за это.
     Теперь за ней пришли. Человек передвигался очень тихо, но чуткий слух бывшей террористки не мог ее обмануть. В доме было слишком тихо, чтобы не уловить скрип половиц, которые были довольно старыми в этом бедном доме. Пандора старалась не привлекать к себе внимание, жила далеко от клуба и в довольно бедном квартале. Здесь было всегда тихо, особенно по вечерам. Человек передвигался очень тихо, он был не так прост, а значит… Бывший военный. Сердце ухнуло куда-то вниз, отбивая дробь. Пандора за какую-то долю мгновения поняла, что это Эйдан, не нужно было даже видеть и убеждаться в этом. По крайней мере, если бы здесь появились те, с кем она работала в прошлом, то она была бы уже мертва. Зачем ты пришел? Забрать мою жизнь? Смотреть, как я мучаюсь? Или…?
     Обэн медленно закрывает глаза, рука опустилась на колени, она даже не пыталась уже дотянуться до тумбочки у кровати, когда мужчина сделал шаг вперед. Темный силуэт в бледном отблеске света казался настоящей скалой. По телу побежали мурашки, но далеко не от холода, а от страха. Пандора знала – этот человек убивал, и мог убить ее так же. Не было у военных мыслей о том, что женщин нужно оберегать. Тем более женщин террористов. Война велась страшная, ее люди убивали молодых парней, а военные США насиловали и убивали беспомощных женщин. В этой страшной кровавой войне не было правых и виноватых. Просто они выбрали разные стороны берегов.
     Только на этот раз она не станет убегать и прятаться. Она устала. Смертельно устала. Если он пришел забрать ее жизнь, как и говорил, так пусть так оно и будет. Они сделали свой выбор. Да, она террористка. Да, она смотрела на то, как убивают его солдат. Да, она не дала умереть ему. И пусть весь мир рухнет на ее голову, она не могла переубедить Эйдена в обратном. Голос разносится оглушительным барабанным грохотом. У него всегда был сильный и хрипловатый тембр. Даже когда они оба были юными и молодыми подростками, которые так мечтали о счастье. Нашли она его? Нет. Пандора смотрит на то, как мужчина медленно стягивает перчатки с пальцев. Уголок губ дернулся в усмешке. Пистолет наверняка был найден, и там уже не было патронов – он все предусмотрел. Почему? Боится ее? Помнит, на что способна? Значит, он был должен понимать, что помимо этого оружия у нее есть еще что-то, то, что не было найдено.
     Пандора медленно встала на ноги, поправляя бретель тонкой ночной рубашки. Она видела взгляд мужчины, от чего мурашки начинали гулять сильнее. Хотелось прикрыться, чтобы нежная грудь так сильно не выпирала, особенно от торчащих сосков под тонкой тканью. Пандора кусает губы, судорожно пытаясь понять, что можно дальше ждать и как выкрутиться из этой ситуации.
— В своей неприкасаемости? – Пандора смеется довольно громко и надменно, но в этом смехе читается страх и отчаяние. – Меня с удовольствием убьют и с той и с этой стороны, а ты у меня спрашиваешь про какую-то неприкосновенность, Эйден? – Обэн делает небольшие шаги в его сторону, не отводя взгляда от мужчины, подмечая, как напряглись его ноги, словно он в любое мгновение был готов к броску. Как хищная кошка, которая учуяла опасность или жертву. – Я не воспользовалась шансом ровно по той же причине, по которой ты меня до сих пор не убил… Тебе ведь не это нужно, верно? Тебе нужно, чтобы я мучилась, смерть будет подарком для меня. Я не дала тебе тогда умереть, залечивая раны, ты мне отомстишь тем же? Раня снова и снова, но, не давая забыть об этом? – Голос ее дрогнул, словно она на мгновение могла заплакать, но тут же сжала сильнее зубы, да так что те скрипнули. Шаг. Еще один. Пандора оказалась практически вплотную к мужчине, ощущая его катастрофическое напряжение. Как струна. Ему было столь противна ее близость или…? – Если бы ты хотел меня убить, ты бы сделал это еще в душе. – Она наклоняет в бок голову, рассматривая черты его лица в темноте комнаты. Такие знакомые и в то же время безумно чужие. Как так сложилось, что дети стали врагами? Как? Тонкие пальцы касаются колючей щеки, Обэн была откровенно удивлена, что мужчина дал к себе прикоснуться. Он был полностью одет, в то самое время как девушка была в тонкой ткани, босая, намного ниже его самого. Совершенно беззащитной и мягкой. Такую он ее видел в последний раз много лет назад, когда они были детьми, только разница в том, что она выросла и похорошела. – Так зачем же ты сюда пришел, Эйден. Сделай, то, что хотел? Что тебе мешает? – Шепотом¸ сама же взглядом шарит по комнате, что бы найти хоть что-то, дабы дать ему отпор.

Сколько раз она слышала о том, что все те твари, которые рушат чужие жизни, достойны смерти? Сколько раз она слышала о себе, находясь в тени, сглатывая ком в горле и боясь даже вспоминать о своем прошлом. Пандора никогда не сможет рассказать правду. Она никогда не сможет поделиться тем, что совершила страшную ошибку, из-за которой потом сломала себе жизнь и жизнь тому, кто сейчас стоял перед ней. Воспоминания ворохом вились вокруг сознания, заставляя именно сейчас возвращаться в то детское прошлое, где его сильная ладонь сжимала ее мягкую ладошку. Когда голос ласковый пытался ее успокоить, хотя сам парнишка не умел, да и не считал нужным это делать. Он для нее был исключением. Для нее он был настоящим. Та связь, что между ними образовалась, неслась через годы, даже после того, как он уехал и бросил ее. Мучительно карябало сердце наждачной бумагой. Тогда Пандора его отпустила, сделала она это и много лет назад. Многие думают, что если ты террористка, то в большинстве своем тебе нравится убивать. Ты упиваешься этим. Но лишь единицы (чаще те, кто прошел все это) понимают, какая это пытка. У тебя нет больше вариантов вернуться. Или служить дальше, или умереть мучительной смертью. Или ты становишься овощем и куклой для насилия террористов, либо ты становишься такой же жестокой, как и они сами, в силах показать свое место. Трусость? Назовите как угодно. Но Пандора выбрала второй вариант, так как первого она бы попросту не пережила. Она принадлежала только одному мужчине (главе группировки) и более никто не смел ее тронуть.
    Она не привыкла быть в данной ситуации, перед глазами все плыло, а сама же Пандора была готова расплакаться, лишь кусала губы, что бы сдержать эти позывы. Она все еще не могла расслабиться рядом с Эйденом, хотя понимала, что мужчина ей ничего не сделает. Военные были тоже определенный закалки, даже если ты бывший военный. И если бы парень действительно хотел ее убить, он бы сделала это так, что никто бы не заметил, даже она сама. Ему нужно было другое. Как она ночами приходила к нему. Залечивала раны, и давала жизнь (для него это было пыткой), так и он сейчас длил ту агонию, которая была у нее в душе. Прекрасно знал, что на не чудовище. Прекрасно знал, как больно ранит словами, что слетают с родных и любимых губ. Эйден стоял так близко, что можно было ощутить тот запах, что исходил от его кожи. Внешне совершенно равнодушный, но лишь едва ощутимое тяжелое движение грудной клетки, выдавало его волнение? Или что-то иное? Пальцами касается его чуть колючей щеки, тщательно скрывая, что ей это необходимо. Хочет прикрыть глаза, насладиться теми детскими воспоминаниями, которые между ними было. Те первые касания. Осторожные и такие нежные, но вызывающие мурашки по всему телу. Шепотом губы раскрывается, что бы едва ли не признаться…
     Но мир меняется, возвращает в реальность ударом грудной клетки о стенку. Руки ее заведет, чтобы не дергалась, да Пандора и не попыталась даже. Она была слишком обнажена и беспомощна, чтобы давать ему здесь отпор. Тонкое острие касается горла, заставляя женщину выгнуться сильнее, бедрами прямо упираясь мужчине в пах. Голос, что проникает в сознание, будоражит его, и с губ срывается предательский стон. Пусть подумает, что это от страха, но низ живота сводит болезненной истомой. Как давно она подобного не испытывала. Пытается отстраниться, но лишь сильнее прижимаясь к мужскому телу, что излучает силу и ту власть, которая так нравилась девушке когда-то, прежде чем, она надела на голову черный хиджаб. Глаза в глаза, губы к губам, лишь миллиметр, что бы впиться жадным поцелуем. Но лишь горячее дыхание, когда признание его срывается изо рта, мурашки по телу, заставляют соски превратиться в твердые горошинки, на которых едва ли на секунду задержалась тонкая ткань, спадая на пол с легким шелестом. Эйден медленно поднимает взгляд от холмиков небольших снова в ее лицо. – Хочешь мня…убить? Эйдей Райс, ты такое же чудовище, как и я. – Рычит ему в губы, понимая, что не может противиться этому чертовому притяжению.
    Но толчком снова ее отрезвляет. Как куклу кидает на кровать, заставляя потерять равновесие и упасть буквально, подставляя лишь руки. Глаза ее вспыхнули вместе с щеками, зубы стиснет сильнее. К ней никто так не относился, даже там, в лагере террористов. И то, как он смотрел на нее сейчас, больно резало ее сердце. Комом в горле разрасталась ярость, злость и обида. Никто. Никто никогда не увидит то, что скрывает сердце. Она террористка. И это ничто не изменит. – Моя черная душа спасла мне жизнь. Скажи мене, Эйден разве я должна думать о ком-то еще кроме себя? Разве не этому ты меня научил, бросив меня в детском доме? – Шипит как кошка, смотря на то, как патроны падают на пол из его кармана. Он был здесь долгое время, пока та купалась, успел найти ее оружие и обезвредить его. И, тем не менее, она все еще жива.
    Пандора медленно встанет с кровати, пройдет в сторону тумбочки, но не станет ее открывать. Лишь возьмет стакан и нальет из графина воды, делая жадные и мучительно приятные глотки ледяной жидкости. Чуть звякнет лед о стекло. Ее грудь обнаженная покачивалась от каждого шага, а бедра были скрыты едва различимой полоской нижнего белья. Пандора была всегда хороша собой, и сейчас, пожалуй, была ее лучшая форма. Нырнет пальцами в графин, что б подцепить пальцами небольшой кубик льда. Обнимая его пухлыми губами, и с наслаждением посасывая, жмурясь от той прохлады, что остужает разгоряченное тело. – Сначала ты обнажаешь мое тело, теперь говоришь мне прикрыться. Непоследовательные действия, Эйден. Если ты пришел меня унизить этим – то у тебя ничего не получилось. Я выросла в лагере террористов, для меня даже пытки не страшны. Ах, да, ты же не знаешь, ты же продолжаешь думать, что я наслаждалась всем, что там творится и что делают с людьми. – Ухмыляется, снова облизав лед, который таял в пальцах, стекая по запястью и подбородку. – Пить не хочешь? – Смотрит на него, а в глазах огонь горит. Она возвращает его воспоминаниями в прошлое, когда приносила воды и касалась тряпкой окровавленных губ, заставляя ее стонать от наслаждения, после нескольких дней без жидкости. И сейчас она стояла перед ним практически обнаженной, откровенно заставляя тело мужское реагировать на то, что она делает. – Ты не ответил на вопрос. Зачем ты здесь?

Током пронзает по всему телу. Почва под ногами пошатнется, когда ее хрупкое тело поднимается наверх и с сильным ударом опускается бедрами на стол. Рукой пытается найти опору, цепляя графин, который летит на пол и с оглушительным звоном разбивается на мелкие осколки, которые могли поранить обоих. Ни единый взгляд не был брошен туда, две пары глаз смотрели в пучину их глубины, не желая отрываться. То ли наслаждаясь, то ли не желая сдаваться друг другу. Что он видит в глубине этих глаз, которые в моменте стали темнее, зрачок затопляет радужку, выдавая все эмоции девушки. Что пытается найти она в его прищуренных глазах, которые она так хорошо знала? Ответы на вопросы? Но на какие? Эти вопросы она боялась задавать даже самой себе не то, что мужчине. Он вырос. Возмужал. От него веяло такой силой, что в какой-то момент начинаешь ею захлебываться в попытке увернуться и избежать. Агрессивная злость, что смешивалась с желанием, ударяло прямо в грудную клетку, выбирая из губ сдавленный стон. Его руки по обе стороны от бедер, буквально цепляет ее. Нагло раздвигает колени, чтобы оказаться между ее ног, провоцируя всплывать красками перед глазами. Темнота, что таилась в этой комнате, была так похожа на черноту их душ, которые сейчас как два зверя рычали друг на друга, обнюхивали и заново знакомились.
     Удар по поверхности стола оглушительным треском и вибрацией проходится по телу девушки, пальцы впиваются в нежную кожу, заставляя тело двинуться навстречу буквально прижимаясь к его паху. Дыхание перестает существовать вообще, глотку словно передавили толстым ремнем. Каждый вдох дается мучительно больно, раздирая гортань. Рычит в самые губы, словно желая сию минуту ее сожрать или придушить, смотря, как тухнет свет жизненный в ее глазах, которые он наблюдал через прорезь хиджаба мучительные дни в плену. Пальцы сильнее впиваются в ее бедро, наверняка оставляя на коже след, который впоследствии будет красоваться синяком. В какой-то момент все поменялось. Закружилось в каком-то водовороте событий, которых Пандора не ожидала. Обнаженная, она сидела на столе напротив мужчины, который буквально сводил ее с ума. Она заставила себя забыть о нем. Она заставила себя думать о том, что Эйдан ненавидит ее, сильнее всех на свете, но сейчас именно в его руках она находилась. Почему он медлил? О чем думал?
     Наклоняется ближе, губы практически касались друг друга, горячее дыхание обдавало тонкую полоску, плотно сжатую. Медленно кончик языка покажется, чтобы увлажнить поверхность, прикусывает нижнюю. Зрачки моментально растягиваются, заполняя радужку, стоит Эйдану произнести это имя… Имя, которое она успела забыть. Имя, которое не слышала от него с тех пор, как он покинул детский дом. Имя, которое он так любил ласкать языком, каждый раз обнимая ее. Они уже не дети. Они столько пережили, что, кажется, та пропасть, что между ними попросту непреодолимая. Ненависть, которая выворачивает наизнанку, должна найти свой выход. Горячо. Жарко. Невыносимо. Милания. Моя Милания.
    - Эйдан… - Шепчет жадно, меняется голос критично, она не играла сейчас, не пыталась запутать и отвлечь от первоначальной цели. Сейчас в этом полустоне читались те эмоции, которая она поистине испытывала к нему, и стоит быть дураком, чтобы это не уловить. Руки девушки скользнули по широким мужским плечам, что бы дотронуться до шеи, карябая кожу ноготками. Путается пальцами в коротких прядях волос, которых достаточно, чтобы сжать их в кулаки, придавая чуть большей боли, чем следовало. Она не умела быть нежной, она горела как спичка и хотела сгореть вместе с ним. Тянет, заставляя чуть выгнуться и откинуть назад голову, обнажая горло. Она знала и помнила каждый шрам на его теле, ведь именно она обрабатывала эти раны. В горле образовался ком, который не давал сглатывать. Тянется лицом к мужчине, чтобы провести носом по шее, жадно втягивая его запах, который усиливался от столь желанной близости. Губы ее касаются нежно, словно лепестки розы. Розы. С шипами. – Ты не забыл мое имя…- Ноги ее обвивают пояс мужчины, плотнее прижимаясь к нему, оскал обнажается, а зубы мягко впиваются в гортань. – Я больше не та юная и наивная Милания, что была раньше. Но я по-прежнему твоя девочка, Эйдан. – Ведь чуть лицо в сторону, что бы скользнуть по щетинистой щеке своей нежной и коснуться уголка губ своими, опуская волосы мужские. Грудная клетка его опускается и поднимается чаще. – Ты тяжело дышишь… Я знаю, зачем ты пришел. За мной.

Наша пара вне всяких канонов, и стандарты по сути не важны.
Многим чужды все наши прогоны, - им не понять, то что мы обезбашенные.
И я висну конкретно, когда проснется внутри тебя стерва,
Ты будешь драть мои нервы, после чего, я буду драть твое тело.

    Она помнила каждый его поцелуй, каждое касание, такое неуверенное и скромное, несмотря, что тогда они были уже далеко не детьми. Нежность, трепет, забота – эти чувства шли рука об руку с юными ребятами, которые испытывали друг к другу трепетные чувства. Еще боясь довериться, еще осторожничая и боясь снова испытать боль. Проще закрываться злостью и отчужденностью, чем раскрыть душу. Он прикасался к ее рукам, словно к чему-то запретному, нежно и мягко. Гладил пальцами внутреннюю сторону ладоней, когда брал изредка за руку. Она же позволяла себе уткнуться носом в изгиб шеи, что бы тайком дышать им, когда обнимает. Тогда они были детьми.
Тогда они еще не знали, что ждет обоих.
    Страстью ударяет так что становится нечем дышать. Перед глазами Пандоры все поплыло, заволакивая образы перед собой, оставляя лишь ощущения и чувства. Прикосновения, которые когда-то были нежными и мягкими, сейчас похожи на расклеенное железо, которым ставят клеймо в диких племенах. Пальцы его впиваются в кожу так, что еще немного, и она может копнуть. Боль пронзает тело, смешиваясь с элементарным животным желанием. Они давно не дети, они уже давно познали прелести влечения мужчины и женщины, но никогда подобного у Пандоры не было. От Эйдана исходила такая дикая энергетика, что волоски на теле приподнимались от моментального ужаса, который заполнял каждую клеточку сознания. Этот коктейль смешивался, превращаясь в бушующий поток, к которому поднеси спичку, и вспыхнет пламя. После такого не живут. Испепеляет дотла, и нет месту возрождению. Пандора жила бок о бок с лидером террористической группировки, но подобных эмоций она не ощущала. Страсть и страх менялись местами, в его глазах она видела лютую ненависть, которая утягивала за собой. Чего ты хочешь больше? Меня или что бы я сдохла от твоих рук?
     С губ слетает стон, который он впитывает словно долгожданную влагу, пальцами сильнее впиваясь в кожу, не давая ей и возможности двинуться. Слова мужские ударяют наотмашь, он признавался, не давая и шанса на отступление. И если Пандора еще могла подумать о том, что это простое издевательство, то сейчас она ощутила, как их обоих этот плен больше не отпустит. Тяжелое дыхание, рычание сквозь плотно сжатые зубы. Она ощущала, как возбужден мужчина, от чего ее собственные зрачки поползли по радужке глаз, заполняя ее. Черная бездна, в которую он вглядывался в прорезе хиджаба, пока она пыталась привести его в чувство или напоить. Он пришел за ней, и не уйдет, пока не возьмет то, что принадлежало ему. Всегда.
     Лопатками падает на кровать, чтобы удар был не таким сильным. Эйдан медленно подходит к краю кровати ровно между ее ног. Медленно снимает футболку практически единым движением, обнажая изуродованный шрамами торс. Бывший военный, он и сейчас находился в идеальной форме, но белесые отметины напоминали о многом. Сердце забилось где-то в глотке, словно пощечиной ударило чувство вины, что сжимает внутренности. Пандора не может отвести взгляда, изучая каждый шрам. Она все помнила. Каждый. Прости меня… Облокачивается по обе стороны от нее, нависая как хищник над своей добычей. Хочется бежать, что на автомате пытается отодвинуться, но тело прижимает к кровати, не давая на то шанса. Он слишком хорошо ее знал, пусть слова его говорили о другом. Дора пытается коснуться пальцами следов, но сильные ладони смыкают запястья, вскидывая их девушке за голову. – Твоя Милания была наивной дурой! – Только и успела выкрикнуть Пандора, пока его губы не накрыли ее рот, затыкая и забирая, словно награду, стон. Его кожа обжигала раскаленным железом, жаром выбивало разум окончательно. Она извивалась под ним, желая вырваться и обнять так крепко, как только могла. В этом поцелуе не было ничего нежного, ни намека на чувства и заботу. Только животная страсть, которая заставляла стискивать зубы на губах, причиняя боль. По телу растекается мучительная истома, скапливаясь внизу живота. Пандора ощущала, как рука его скользнула между тел, как пальцы толкнулись в горячее нутро, расталкивая нагло стенки. Хриплый стон срывается с губ, она выгибается вся, глотая воздух губами, которые тут же накрывают новым поцелуем. Он издевался над ней, не давал дышать, толкаясь глубже, доказывая раз за разом, как она беззащитна перед ним.
- Скажи мне, при других ты так же текла как сейчас?
     Обэн вытянулась в струнку и замерла, всматриваясь в лицо мужское, на губы, которые посмели это произнести. Вдох. Выдох. Тело выгнулось сильнее, в попытке вырваться из-под мужского веса насколько, что она начала перебирать пятками судорожно по кровати, но безуспешно. – Чертов ублюдок! – Рычит словно зверь, загнанный в клетку. Тело дрожало, не в силах противиться сладкой и такой приятной стимуляции, но разум вопил от ярости и злости. Она бьется под Эйданом, тем самым сильнее сжимая тугими стенками его пальцы, задыхаясь буквально от наслаждения. – Ты хочешь это услышать? Хочешь? – Еще одна попытка отползти от него, но в какой-то момент замирает, впиваясь взглядом в его глаза. Растрепанная, горячая и такая непокорная. Руки ее по прежнему в плену, вздернуты над головой. Округлая грудь приподнимается и опускается так часто, от чего упругие бугорки покачиваются в такт. На ее губах влага от его поцелуев, а в глазах бушующая ненависть. – Ты даже не представляешь, как громко я стонала под каждым…- Выдыхает на полу стоне слова прямо в губы, затрагивая самые темные струнки его сознания.