Невысокий силуэт остановился напротив приоткрытого окна, всматриваясь в непроницаемую темноту. Где-то позади светил один единственный фонарь, словно подталкивая девушку к необдуманному решению. Низко опущенная голова, она спокойно дышит и, кажется на первый взгляд, что ее совершенно ничего не волнует, но это было совсем не так. Несколькими неделями ранее в ее дом примерно так же пробрался человек, перевернув ее осознание с ног на голову. Эйдан Райс всем своим видом и поведением давал понять, что бы террористка держалась от него подальше. И что же эта девчонка делает здесь? Как можно ближе к нему? Словно мотылек, который пытается специально лететь на огонь, дабы спалить свои красивые крылья. Пандора не могла внятно объяснить даже самой себе, что с ней происходило. Она металась эти недели как хищник в клетке, не имея возможности получить тех эмоций, которые хотела. Той ночью все перестало существовать кроме него самого. Той ночью, открывая рот дабы сильнее зацепить его, Дора понимала, чем это может обернуться. Он ушел, оставив ее изнемогать от желания, оставил ее с мыслями о том, что просто сойдет с ума, если не получит разрядку. А еще с полной уверенностью о том, что он ее не тронет….
      Она долгие годы прожила в поселении террористов, она знала, как себя ведут, когда целью стоит убийство. Об этом не предупреждают, это делают, и каждый раз Эйдан убеждал ее в том, что он ей не навредит. Поэтому она сейчас стояла перед его домом, всматриваясь в светлые окна на втором этаже. Он был дома, возможно не один, хотя силуэтов не было видно. На Сакраменто опускалась темнота, еще не все фонари включили, но уже было не так светло, что бы во все глаза можно было увидеть какие-то мелкие детали. Почему она сюда пришла? За эмоциями? За тем ощущением, которое выхватывает сердце из груди и разбивает о кафельный пол? Она скучала по безумному чувству адреналина. Она скучала по голосу, который пришибает к полу, не дает позволения сдвинуться? Она скучала по горячим прикосновениям, которые сводили с ума? Или она просто в который раз хотела заставить Эйдана поверить в то, что тогда в бараках она хотела его спасти. Не длить мучения, не наслаждаться тем, что происходило, и что она видела – а помочь, спасти. И ей тогда было плевать на других солдат, весь мир сузился до одного человека, когда она узнала в нем того хмурого парня, который позволял себя коснуться крайне редко.
    Ты изменился. Теперь ты сам берешь. Теперь ты сам управляешь и властвуешь. В твоей душе много темноты, но по-прежнему в ней обвиняешь лишь меня. Мы похожи, только ты этого признавать не хочешь.
    Прошло несколько недель с их последней встречи. Расследование по убийству девушки из клуба продолжалось, Пандора пару раз появлялась на работе, но только для того, что бы дать какие-то показания. Эйдана там не было, он явно выполнил свою часть работы, за другим его не нужно было вызывать. В подробности дела ее не посвящали, да и Пандоре это было не нужно. Все мысли, все переживания сместились куда-то в сторону. Словно во сне каком-то жила, на автомате выполняя привычные действия. На пробежку выходила с неохотой и каждый раз дергалась, когда слышала резкий звук. Переживания и страх вернулись, как было вначале ее пути и становления в этом городе. Она боялась искать работу, выходить из дома и заводить хоть какие-то знакомства, ведь всегда присутствовал страх того, что ее могут узнать. Только прожив здесь около четырех лет, Обэн наконец-то смогла хоть немного расслабиться, и теперь снова бег по кругу… Боязнь собственной тени и ожидания того, что за ней придут…
     Пандора снова бросит взгляд на приоткрытое окно. Неужели такой непредусмотрительный или явно, словно ловушку приготовил для таких, как она? Нет, Эйдан был слишком умен, чтобы под вечер просто так оставлять открытым окно, тем более зная, что многое в его жизни поменялось. Еще несколько секунд подумав, Пандора двинулась в сторону входной двери. Дожили. Преступит порог, что бы занести палец и нажать на звонок. Но на мгновение она замерла, улыбаясь, услышав едва различимый шум по ту сторону. Опустит руку медленно и еще шире улыбнется.
    - Открывай, я пришла поговорить. – Довольно громко, но слышно только им двоим, проговорила девушка, будучи уверенной, что Эйдан ее давно заметил и знал кто на пороге. За ним оставался выбор, открыть и впустить ее, или вычеркнуть, оставив уже для нее решение – уйти. Он говорил ей бежать, в который раз. А она снова пришла к нему. Зачем? Ведь было проще жить так дальше, словно они не знали друг друга, словно они никогда не встречались. Но могли ли? Прошлая ночь сказала о многом. Для них обоих. – Или боишься меня? – Добавила почти шепотом.

Не оставалось никаких сомнений по поводу того, что он ее видела задолго до того, как Пандора решила войти через дверь, а не как привыкла. Все-таки она прожила здесь немало лет, своей обычной жизнью, ходя на работу, а, не выкладывая бабки у богатеньких зевак. Обэн пыталась честно жить, она не хотела даже оглядываться на свою прошлую жизнь. Девушка принимала тот факт, что она творила страшные вещи, нет ей спасения ни в этом мире, ни в том. В свое время она сделала свой выбор. Она затуманила свой разум, выключила его голос, который вопил об опасности, и улетела туда, где маячило больше денег. Кто осудит ее за желание быть любимой? Кто осудит ее за право жить лучше, чем жила бездомная девчонка из приюта? Она была никому не нужна, так должна была стать нужна себе. А потом… Потом у нее просто не было выбора, и Дора научилась быть жестокой. Научилась смотреть в глаза безумному страху, собственному страху. Она научилась не слышать крики боли и мольбы, которые постоянно доносились из пыточных. Она научилась отталкивать от себя чувство тошноты, когда в ее палатку приходил лидер группировки, что бы сбросить пар и напряжение. Она привыкла ко всему, и именно это умение все еще позволяло ей держаться наплаву.
   - Может быть, смерть это лишь та награда, которую я так желаю, не думал об этом? – Она проговаривает как обыденную вещь на его вопрос, ступая через порог. Дверь за ней тут же закрылась, пикнула сигнализация. Странно, не было ощущения страха, даже ощущение какого-то уюта появилось. Но в их домах была одна схожая черта – одиночество. Здесь не веяло теплом семейного очага, здесь все кричало о том, что хозяин даже нечасто бывает здесь. Подожмет губы, направляясь вглубь дома, останавливаясь у барной стойки, молчаливо следя за тем, как Эйдан наполняет бокал. Хмыкнет на его слова, поднимая взгляд, пальцами обнимая бокал.
  – Мы уже выяснили, что если бы ты хотел, ты бы давно меня грохнул. – Делает глоток, чуть морщась от горьковатого напитка, отворачиваясь от внимательного взгляда Эйдана, даже не скрывая, с любопытством рассматривая комнаты, которые были в ее поле зрения. – Меня зовут Пандора Обэн, пора запомнить, а остальные имена вычеркнуть из своей памяти. – Говорит довольно резко и холодно, противовес тому шепоту, который звучал в ту ночь, когда она назвала свое настоящее имя. – Я пришла…действительно, а зачем я пришла?
     Она поворачивается на мужской голос, сталкиваясь с темным взглядом. Той пропастью, которая в прошлом не имела никакого света. Его глаза тухли от боли, от безысходности, от понимания того, что ему не выбраться. Каждый божий день Пандора приходила к нему, вынашивала план по спасению, но не могла ему об этом сказать. В его глазах она была сукой и тварью, которая специально длит его мучения, не дает умереть. Даже спасение из плена не вытравило это понимание из него. Что ж, пусть будет так… Но сейчас, утопая в этом темном как ночь взгляде, Пандора видела иное. Чувствовала. Слышала по тяжелому дыханию, которое он пытался контролировать. Эмоции, что бушевали где-то на дне такой же темной души, не давали покоя. Они словно два потока, столь разные - столкнулись, превращаясь в водоворот, который уничтожает все на своем пути. Им нельзя быть вместе. Им нельзя быть рядом – ничем хорошим данное не закичится, но их манит, словно магнитом друг к другу, и Пандора честно не могла даже себе ответить. Почему она здесь. Я скучала. Эйдан…
     Она только открыла губы, чтобы прошептать это, как резкий и громкий мужской голос оборвал наваждение, возвращая девушку в реальность. Она дернется, словно выныривая из самого темного и глубокого моря, подмечая, что даже не дышала. Взгляд мужской отведется от нее, словно подтверждая эти догадки. Пандора сделает шаг вперед, чуть отводя в сторону стакан, дабы не мешался. Она все еще помнила, как собирала осколки у себя спальне от графина, порезав при этом палец. Смотрит прямо на мужчину, заставляя все-таки вернуть взор на собственное лицо. – Чего ты боишься Эйдан? Меня или…себя? – Раскрытой ладонью девушка коснется грудной клетки мужчины, чуть правее. Она знала, там красуется самый большой и глубокий шрам от ожогов. Особый вид наслаждения террористов клеймить своих пленных, превращая кожу в кровавое месиво. Словно током ее ударило, через футболку ощущался этот жар, воспоминания болью пронзили сознание. – Ты мог меня убить сам. Ты мог сдать меня в полицию. Но не сделал этого. Почему? – Ей нужен был ответ на этот вопрос. Нужен. Может быть, именно за ним она пришла? Или все-таки за тем, чтобы снова утонуть в этих черных глазах.

Время замедляется, когда два зверя смотрят друг на друга, находясь на расстоянии вытянутой руки. Шаг и эта огромная пропасть между ними сокращается, но словно в душе становится еще больше. Пандора не могла сказать, что на самом деле чувствовала и испытывала. Этот человек представлял для нее смертельную опасность, но в то же самое время, в данную минуту она попросту не могла отвести глаз от него. Удивительное месиво эмоций, которые не давали покоя все эти дни, и что сейчас пожаром разрастались в грудине. Что бы она выбрала? Умереть, оказавшись с ним рядом, или не видеть его и жить спокойно? Сильно ли она удивится, поняв в итоге, что выберет первый вариант. Смерть от его руки. Что же, наверное он заслужил. Заслужил раз и навсегда забрать жизнь той, кто мучил его столько времени. Пандора. Аиша. Амелия. У нее было много имен и много масок, но в этом доме она не могла держаться холодно и равнодушно как прежде. Эйдан Райс стал ее слабым местом, по которому мог ударить кто угодно.
Даже он сам.
    Пандора резко вскинет голову, подпираемая дулом пистолета. Позвоночник пронзило болью от резкого движения, а губы приоткрылись, дабы была возможность глотнуть воздуха. Сердце где-то между ребрами пропустило несколько ударов, когда краем зрения она подметила, что мужские пальцы легли на курок. Небольшое движение, едва уловимое, и ее мозги разлетятся по стенкам этого дома, не доставляя больше ему неприятностей. Но избавится ли он от воспоминаний? Вылечит ли свою душу этой местью? Каждый из них понимал, что самое страшное творила не она, а те террористы, на которых она работала. Каждый понимал, что выбора у нее не было. Или жить так, выбрав сторону, либо умереть в муках. Такова была судьба у женщин, что понадеялись на великую и богатую жизнь. Пандора совершила ошибку, и сейчас расплачивалась за нее. Несколько мгновений в ушах стоял какой-то звон, ноздри раздувались от частого дыхания, адреналин подскочил до неимоверных отметок, заставляя сердце колотиться где-то в гортани. Чувствуешь это? Чувствуешь этот страх? Чувствуешь, как кровь начинает быстрее течь по венам, как запах приобретает определенный мускусный привкус, заставляя возбуждаться зверя?
    - Тебе не стоит помнить обо мне то, что давно должно было стереть сознание. Я террористка и всегда буду ею для тебя. – Произносит сквозь зубы. Надеется ли, что он ее отпустит и думает о том, что здесь и сейчас все закончится? Честно? Нет, она привыкла действовать по наитию и тому, как желает. Обычно ее чувству интуиции не подводило, и сейчас она была уверена, что Эйдан ее не убьет. Слишком пленительно это наслаждение властью. Сейчас она на его территории, сейчас она в его власти. Никто от этого не откажется, тем более он. Тьма, что жила внутри, была ей так знакома. Еще мальчишкой он носил эту тьму в себе, после плена она превратилась в настоящую бездну.
   Дуло пистолета скользит по черной водолазке, задевая грудь, спускаясь по плоскому животу, практически упираясь в пах, заставляя ее хмыкнуть. Щелчок и курок возвращается в нужное для безопасности положение. Пандора даже не замечает, как выдыхает тяжело, выдавая свое облегчение. Все же она не могла залезть в голову к мужчине напротив, и не могла точно предугадать его действия. Такие, как и эти. Она внимательно и немного недоуменно повернет на него голову, наблюдая за тем, как мужчина поднимается наверх по лестнице. Игры? Что же, здесь он был прав, это будоражило кровь. Попытается запереть в комнате, чтобы вызвать полицию? Скучно, не станет. Тогда что же… От него исходила пугающая и волнующая энергетика, Пандора могла ей противиться. Она двинулась следом, поглядывая на пистолет в его руке. Нет, не думает даже пытаться забрать его – знает, что бесполезно.
    Они оказались в комнате, куда смотрела девушка минутами ранее. Именно то самое окно приоткрытое, сейчас хлопнуло характерным звуком и закрылось. Пандора подошла медленно к нему, усаживаясь бедрами на подоконник, рассматривая Эйдана, вернее его действия. Бровь поползла удивительно вверх, когда в его руках появилась черная полоска ткани. Серьезно? Оттолкнется от своей опоры, подходя ближе, не разрывая зрительного контакта с ним. В данный момент черти плясали в его глазах и впервые за все время их общения после плена, он это даже не пытался скрыть. Он давал ей варианты. Как трогательно и честно с этого стороны. Как пощечина и укол за то, что не дала она ему, ведь тогда он бы выбрал смерть со своими солдатами, но Пандора не могла этого допустить.
    Языком скользит по губам, подходя так близко, как только могла. Она держала Эйдана на привязи своего взгляда, тяжелого и сорванного дыхания, пухлых и чуть влажных губ. – Ты же сам знаешь ответ на этот вопрос. Я не хочу умирать и в ближайшее время не собираюсь. – Пальцы девушки скользнут по сжатому мужскому кулаку, вытягивая из объятий тонкую полоску ткани, но как раз хватающую для того, чтобы завязать глаза. Ты этого от меня хочешь? Делает шаг назад, поднимая руки. Ткань мягко и даже приятно ложится на глаза, затягиваясь довольно тугим узлом, чтобы не соскользнуть в один момент. Горделиво вскидывает подбородок, хотя совершенно ничего не видит. Обоняние, слух – все в момент обострилось, заставляя ощущать ситуацию совсем по-другому. Мурашки побежали по рукам и всему телу, скапливаясь где-то внизу живота. – Я тебе не доверяю, так же как и ты мне. – Произносит практически шепотом, но с такой интонацией, словно признание в любви и мольба о действии. Становилось жарко, а сердце готово было вот-вот выпрыгнуть.
  Ты не доверяешь ему, тогда зачем согласилась?
    Потому что хочу.
       Безумно его хочу.

В каждом живет тьма. Кто-то ее боится, кто-то презирает, всячески пытаясь отнекиваться, а кто-то принимает ее такой, как она есть. Наслаждается ею, испытывает все те прелести и особенности, что недоступны трусливым людям. Тьма пугает, она делает из человека демона, но в то же время она дарит столько сладостных ощущений. Особенно, когда в твоей власти чья-то жизнь. Пандора никогда не признается, что находилась в лагере террористов не только из-за страха. Она жила там, потому что ощущала власть. Она трахалась с их лидером, потому что знала - ей не посмеют перечить, даже, несмотря на то, что она женщина. В этом лагере она заняла выгодную позицию правой руки лидера, и все приходили к ней на поклон. Она должна была признаться себе в том, что ненавидела страну, которая не дала ей ничего. Выплюнула, вышвырнула из детского дома на улицу, с надменной ухмылкой и словами: «а дальше ты сама». Она ненавидела ту страну, которая должна была стать ее домом, и в какой-то степени тем самым мстила, не понимая, что люди живущие в ней не причем. До тех самых пор, пока в плен не попал ее Эйдан. Мальчишка с грустными глазами. Только теперь в них поселилась тьма. Такая же тяжелая, испепеляющая душу и непроницаемо темная.
    Завязывая себе глаза, соглашаясь на правила его игры, Пандора нырнула, не глядя, в эту темную пропасть, даже не зная, что ее там ждет. Она привыкла к риску, в обычной жизни ей безумно не хватало того адреналина, который гонит кровь по венам сильнее, от чего сердце начинает колотиться где-то в горле. Психологи говорят, что люди, вернувшиеся с войны, никогда не смогут начать обычную жизнь. Как бы ни было страшно, им будет не хватать того, что они пережили там. Но многие молчат о то, что террористы имею свой наркотик, и сейчас мелкими дозами ее наркотиком становился Эйдан. Хотелось еще и еще, не боясь, что сердце может попросту не выдержать. Она хотела захлебнуться в этой агонии, и именно с этим покинуть этот мир. Но разве он позволит?
     Комната погрузилась в темноту, заставляя Пандору напрячься. Все остальные чувства кроме зрения обострились, по телу побежали мурашки от ощущения опасности и того самого адреналина. Обэн пытается дышать ровнее, что бы слышать и улавливать каждый миг, каждое движение, пытаясь предугадать действия…врага? Его голос над самым ухом, заставляет дрогнуть – он умел быть практически бесшумным, когда хотел. Особенность военных, отменных солдат, которые как роботы исполняли свой долг. А он был именно таким. Хриплый шепот, что вещает о том, что все в его руках. Как подтверждение того факта, о котором Пандора и так знала. Она отдала ему в руки собственную удавку, решив узнать, что он с ней сделает. Пистолет лег на поверхность стола – это стало ясно по характерному звуку. Сейчас Пандора ничего не видела, но ей хватило нескольких минут, чтобы запомнить расположение каждой детали в этой комнате. Профессия и отменная память сыграли в ее пользу в данный момент. И она могла отчетливо представить, где лежит пистолет. Ты все-таки осторожничаешь? Боишься? На губах ее появилась хитрая и надменная улыбка. Ей нравилось, что Эйдан знает, на что она способна, и даже в такой ситуации не отпускает все на самотек.
    Руки наверх потянет, давая раздеть себя, тут же на каком-то рефлексе пытаясь найти его и прикоснуться, на что получает резкое отторжение. Грубое. Властное. В какой-то момент Пандора жадно втянула носом воздух, когда уловила слишком знакомые нотки… Она знала что ее Эйдан на такое не способен, но ведь прошло столько времени. Они оба слишком сильно изменились. Пальцы ее сожмутся в кулаки, больно впивая ногти в ладони, но промолчит, оставаясь на своем месте. Бегунок молнии мягко подаст звук, после чего ткань сползает по ногам, обнажая стройные и округлые бедра. Плавным движением она опустилась на край кровати, понимая, что сейчас за ней наблюдают. Она не видела, она ощущала, как Эйдан на нее смотрит, наблюдает, изучает каждую реакцию. Все с каждой минутой обострялось, дыхание участилось, а пальцы сжали простынь на кровати, когда до слуха донесся звук выползающего ремня из шлепок. Брякнула бляшка металлическая, и Пандора даже на мгновение начала отстраняться и пытаться отползти, но тем самым еще сильнее углублялась в сторону. Толчок, и она окажется спиной на мягкой и столь безопасной на первый взгляд кровати. Чуть шершавыми подушечками пальцев ведет по ее нежной коже, руки вверх и ремень плотно затягивается на запястьях, фиксируя руки, заставляя Пандору вскрикнуть. Он не нежничал, кожа довольно ощутимо впилась в ее, заставляя девушку сжать плотно зубы. – Если бы я хоть немного думала, я бы не лежала сейчас перед тобой в таком беспомощном положении. – Она практически рычит, давая понять, что она впору пожалеть о своем решении. Но лишь только его уху слышны нотки возбуждения. Ведь он их уже слышал. Под пальцами мужскими бился отчаянно ее пульс.
     Дернувшись, Пандора выдала свой страх, который вызван был его словами. В голову ударили воспоминания, на мгновение, смывая весь налет желания и возбуждения. Кожа покрылась холодным потом, заставляя девушку практически жалобно застонать. Она никогда не желала ему такой участи, она не пыталась длить его мучения, она просто хотела его спасти, как же он этого не понимает! Да и наверное никогда не поймет. Такое не забывают и такое не прощают. Слова почему-то не дали ей шанса расслабиться, пытки бывают разными, кому, как ни Пандоре знать об этом… Тяжелые шаги и едва уловимый запах воска заставил Пандору замереть на месте, хотя секундами ранее она ерзала по кровати, собирая под собой в комок простыню. Она отчетливо ощущала запах тлеющей свечки, не ароматизированной, совершенно обычной, но это аромат невозможно было не почувствовать… Она всеми силами пыталась отогнать из памяти запах паленой кожи от пыток. Она верила, что Эйдан на такое не способен. Все-таки верила и доверяла ему.
    - Почувствовала что, Эйдан? Беспомощность? – Хрипло выдохнула Пандора ровно в тот момент, как первая капля упала на нежную кожу. Эти ощущения нельзя передать словами, их можно лишь ощутить. Обжигающая капля в доли мгновения болезненная. Она касается кожи, заставляя застонать только лишь от боли, но это длится секунду. Соприкасаясь с прохладным воздухом, капля небольшим потеком застывает моментально, даря прохладу, но все равно стягивая кожу, оставаясь на теле. Когда дается время передохнуть, то это не причиняет сильной боли, но свеча в руках мужчины становилась настоящим орудием пыток, прокладывая дорожку безостановочно по телу девушки. Бедра, живот, выше. Мечется по кровати, не в силах увернуться от жалящих капель, кусает губы, чуть ли не до крови, чтобы не стонать громко. Он знает – ей больно. И наслаждается этим. Кожу стягивает от следов, которые застывают тут же, покачиваясь от тяжелого дыхания девушки.
Пальцы умело справились с нижним бельем, на лифчик хватило одной руки, чтобы застежка щелкнула, обнажая округлую грудь. Темнота перед глазами Пандоры заискрила, когда она поняла, что мужчина задумал. – Эйдан, не смей, слышишь меня? – Но разве можно было остановить то, что было уже задумано. – Будь ты прокляяяят…- Пандора громко застонала и выгнулась, когда на слишком нежную кожу сосков опустилась капля, обжигая, кажется внутренности. Она дернется в своем плену, но руки лишь сильнее стянет. Снова капля выбивает из нее еще более громкий стон, но уже смешанный со сладким ощущением тяжести внизу живота. Боль переформировалась, наполняла сознание, становясь единственным источником наслаждения. Словно поцелуи воск обжигал ее, ласкал грудь, от чего соски моментально затвердели, реагируя каждый раз все острее и острее. Голова кружится от этой пытки, что длится кажется бесконечно… Капли поднимаются по ключицам в шее, ровно на вену, что так сильно пульсирует от напряжения боли и удовольствия. Дразнит ее голосом, что выдает свое превосходство. Он наслаждался этой игрой, наслаждался ее телом? Как же она хотела сейчас его видеть, но не могла.
    Она скулит и постанывает от прикосновений, что спускаются ниже. Стискивает зубы, не желая с ним разговаривать, не желая давать хоть какую-то реакцию, но чертово тело живет своей жизнью. Выгибается в пояснице, жадно поддаваясь на его пальцы, когда касается чувствительного бугорочка. Она влажная, уже сейчас, просящая и нетерпеливая. Тело в отличие от разума готово его принять, всего, целиком, до самого основания, сжать тугими стенками и не отпускать пока не достигнет пика. – Ненавижу… - Рычит хрипло, помня, что могут его пальцы, ощущая металлический привкус во рту – все-таки прикусила. Нет, она не скажет, она не признается. Нет, она не даст ему почву для издевательств, но тогда почему тогда она как текущая сука извивается перед ним, расставляя колени и подаваясь ближе, так желая его ласки?