Медленно выпуская воздух из носа, переходит дорогу, осматриваясь по сторонам. Прошло около трех недель с того момента, как группу террористов задержали в попытке подорвать наполненное людьми здание. Прошел почти месяц с того момента, как Пандора решила окончательно на чьей она стороне. Не могла допустить смерть невинных людей, сейчас ее волновало больше всего, даже больше собственной безопасности. Ее смогли спасти, девушка отделалась трещиной в ребре, синяками и ссадинами, страшными и пугающими снами, которые не проходили и по сей день. Обэн все еще боится передвигаться по улице, снова появился тот самый страх, который преследовал ее по пятам после побега из лагеря. Она словно чужая стала в том городе, который привыкла считать домом. У нее было ощущение, что все за ней следят, что каждый смотрит на нее как-то не так, ведь знают, кто она и кем была ранее. Неделю назад ее вызывали на допрос, кажется, она совсем хорошо справилась, чтобы не подставить ни себя, ни Эйдана. И да. Она до сих пор жила в его доме, по крайней мере, на ночь приходила точно. Поборов страх, и убедившись в том, что ее безопасность сейчас под контролем, Дора начала выходить из его дома, гулять по парку, дышать свежим воздухом, что советовал настоятельно врач. Она довольно быстро шла на поправку, и правда все заживает как на собаке. Но все еще она боялась оставаться одна ночью, все еще часто просыпалась в холодном поту, долго не в силах уснуть, вжимаясь в матрац кровати. Больше она не пыталась найти спасение в Эйдане, больше не позволяла себе вести как маленькая девочка, как в прошлый раз… Она сама может со всем справиться.
     Дора не имела никакого права на то, чтобы быть слабой, не позволяла себе этого, и усиленно пыталась работать над подавлением собственных чувств. Эйдан помог ей, дал крышу над головой и защиту, за это она была ему безмерно благодарна. Но больше девушка пыталась не думать ни о чем. Ни вспоминать, ни представлять, ни чувствовать. Она знала, что рано или поздно ей придется уехать, но как могла, оттягивала этот момент, прикрываясь тем, что сейчас дает показание, через время они снова понадобятся. Хотя, куда было проще сбежать с новыми документами, и больше не вспоминать о том, что произошло с ней в Сакраменто, а еще лучше никогда больше не вспоминать о нем.
     Их тянуло друг к другу. Сильно. Невыносимо, но каждый выстроил стену из ненависти и жестокости. Они были по разные стороны баррикад, и не было сил или желания преодолеть этот барьер. Холод, который пульсировал в Эйдане, невозможно было перебороть, а Пандора была слишком упрямой в своей уверенности, что все это не нужно в первую очередь ей самой, ведь потом будет куда больнее. Переходя дорогу, она задумывалась над тем, зачем снова возвращается в этот дом. С работы Обэн ушла, Эйдан знал об этом. Предполагал ли почему, скорее всего, но так же они не заводили разговора о том, что девушке вскоре придется уехать отсюда. Большую часть времени Пандора проводила дома, сегодня же сказала Эйдану, что не вернется и останется у себя. Мужчина не сильно ее отговаривал, тем более он получил новости из участка, в которых было сказано, что опасности уже никакой нет для его осведомителя. Так что же она тогда тут делает? Пришла забрать свои вещи, которые успели разместиться в доме парня за этот месяц? Или снова увидеть его, пусть натянуто, но улыбнуться ему. Удивительно, если не считать холода между ними, то жили они довольно терпимо. Не ругались, не надоедали друг другу. Эйдан помогал ей быть в тени и безопасности, Пандора занималась какими-то бытовыми мелочами как уборка или готовка. Она не знала, мешает, смущает ли Эйдана это, она просто делала то, что привыкла дома. Заметит ли он, что этого не стало, когда она уедет окончательно.
    Он даже поделился с ней запасным ключом, которым она могла воспользоваться и пользовалась за эти три недели. Наверняка, когда она съедет, мужчина поменяет замок, наивно полагая, что она оставит ключ себе. Ах, точно, поэтому она и пришла – отдать его ему. Засунет его в дверь, чуть повернет в сторону, открывая ее. Дом у Эйдана был просторный и не захламлен перегородками стен, поэтому практически с порога можно было увидеть то, что происходило либо на кухне, либо в гостиной. И почему-то взгляд девушки упал именно на кухню. Земля под ногами пошатнулась, но Обэн не подала ни виду. Кажется, что она застукала своего спасителя в очень щекотливой ситуации и совершенно не вовремя явилась в дом. Девушка, что стояла как раз лицом ко входу, дернулась, убирая руки с груди парня, которыми так нежно поглаживала по ткани футболки. Пандору передернуло, но она заставила себя улыбнуться, снимая обувь и скидывая кожаную куртку на тумбу, что стояла при входе. Туда же полетели ключи, но с неприятным звякающим звуком упали на пол.
    - Оу, ради бога извините, не хотела вам помешать. Милый, ты не предупредил, что у нас будут гости… - Как-то даже искренен обиженно произнесла. - Я бы приготовила что-нибудь вкусненького, хотя, мне кажется, она не за едой сюда пришла. – Пандора медленно прошла в сторону воркующих голубков, подмечая, что Эйдан даже шага не сделала от дамочки, еще больше начиная злиться. Хотя, стоп, почему она так злится? Это его дом. Это его жизнь. Вообще что хочет то пусть и делает. Девушка подошла к ним буквально вплотную, улавливая тошнотворно сладкий запах от пассии Эйдана. Морщится, даже не скрывая отвращения – пусть смотрит и видит отношение к себе. – Я пришла забрать свои вещи и отдать ключи, но на пороге поняла, что голодной отсюда не уйду, так что придется понять и простить. – Шипит сквозь зубы, натягивая приветливую улыбку, но в глазах пляшут черти, застилая все красной пеленой. Убить ее прямо здесь или подождать, когда уберется из этого дома?
   Рука девушки скользит по столешнице, о которую опирается задница этой дамочки, пока не натыкается на рукоять кухонного ножа, что так непредусмотрительно был оставлен здесь же. Сейчас она смотрела прямо в глаза Эйдану, давая понять все, что она сейчас думает. Подушечки касаются лезвия, не боясь пораниться. Только мужчине понятен ее намек, ведь она так отменно справляется с холодным оружием. Побитый котенок залечил свои раны и сейчас с ней играть опасно. – Советую переместиться в спальню, иначе я могу нечаянно задеть чью-то выпирающую задницу. – Фыркнула, рассмеявшись, и только тогда отвела взгляд, разворачиваясь к парочке спиной, потянувшись за графином воды.

Пандора смотрела на незнакомку и не могла понять, что такой человек как Эйдан мог в ней найти? Ничего настоящего, ничего своего. Дорогая кукла, которых так много в этой жизни. Любовница, что не способна на серьезные отношения. Действительно, тебе что-то нужно от простого военного? Такие дамочки больше виделись с пузатыми дяденьками, которые катают их на дорогих яхтах где-то на просторе океана. Обэн морщилась, пытаясь понять поток собственных мыслей и чувств. Впервые за долгое время она попросту не могла их контролировать, и они наполняли ее до краев, выплескиваясь на поверхность. Пока не как извержение вулкана, но совсем близко. Она видит, как пальцы мужские сжимают талию девушки, чуть отодвигая ее и загораживая собой. Простая попытка защитить ее. От кого? От нее? Какой ты милый… Улыбка появляется на губах, но такая жестокая и даже страшная, что этот страх она увидела в глазах девушки, которая пыталась вытащить хоть какую-то информацию от Эйдана. Знакомая. Пусть будет так, порой Пандора жалела о том, что не может сказать, кем на самом деле является. И какую угрозу она могла сейчас нести, хотя, ей казалось, что гостья ощущала ее через Райса. Нет, он не боялся, но он трезво оценивал то, что может переклинить в голове Обэн и чем это может обернуться для всех троих.
     Несколько шагов, чтобы поменяться местами и вот уже перед глазами Доры спина Эйдана. Она сверлит взглядом между лопаток, желая засадить прямо туда нож, чтобы сделать как можно больнее. К горлу подступает тошнота, стоит только подумать о том, что было бы приди она на несколько минут позже. Подобного зрелища она бы точно не перенесла. Но почему? Почему ей так больно? Почему сейчас сердце колотится где-то внутри то и дело пропуская удары? Он прикасался к ней, ласкал тело и доводил разум до исступления, а сейчас… Сейчас она видит как эта сука трогает его, улыбается ему так, словно весь мир принадлежит ей, Эйдан, в том числе. Рычит, сжимая зубы, стараясь из последних сил сдерживаться до тех самых пор, как брюнетка пересечет порог дома с той стороны. Пришлет кого-то… Не дождешься. Пандора медленно закрывает глаза, ровно с тем звуком, как закрывается входная дверь и громко выдыхает через рот.
    Тик. Так. Тик. Так.
Словно бомба замедленного действия, только вот ее обезвредить уже не получится – слишком поздно.
    Ресницы дрогнут, когда Пандора откроет глаза и встретится с его взглядом. Теперь они были вдвоем в этом охраняемом доме. Один на один, в конечном итоге могли решить разом все свои проблемы и поставить все точки над «и». Только вот для этого им обоим придется признаться в том, в чем они признаваться не хотели. Несколько шагов, и Эйдан окажется рядом. Звоном ударится об пол нож – ее любимое оружие, она справлялась с ним на высшем уровне, лучше, чем с пистолетом. Пальцы сильные сожмут запястья, а девушка жадно втянет знакомый запах, но тут же поморщится, ощутив на нем остатки этой приторной вони. Лопатками прижмет Дору к стене, практически ударяя, заставляя из легких вырваться тихому стону, но уже не от боли. Ребра зажили, синяки тоже, сейчас она была здоровой дикой кошкой, что желает получить свое. И зря он подумал о том, что эта девочка по-прежнему слаба.
    Глаза в глаза. Два диких зверя, что загнаны в угол собственными чувствами и эмоциями. Ему не живется здесь спокойно, военные редко могут вести обычную жизнь после всего, что с ними произошло. Они рвутся обратно, в то самое пекло, словно считают, что тем самым отдадут какую-то дань и обязанность. В глазах его плескается огонь, который невозможно потушить, ведь это испепеляющее пламя направленно на нее. Два врага, которым пришлось жить под одной крышей - они отдали долг друг другу. Их ничего больше не держит вместе, только почему эта прозрачная нить как удавка сильнее стягивает горло, когда они пытаются друг от друга отдалиться? Какая разница, кого он трахает? Какая разница кто его обнимает и трогает? Это его жизнь. Его судьба, в которой Пандора была гостей. Даже нет, нежеланным гостем.
    - Ты идиот, если реально решил, что мне нужна твоя еда. – Рычит Пандора в самые губы мужчины, наконец-то решившись нарушить эту тишину, в которой, кажется, каждый миллиметр искрился яростью и желанием. Она решила не скрывать правду. – Хотя бы подождал, когда я окончательно съеду, чем приводить в дом очередную шлюху. Я не претендую, но избавь меня от подобного зрелища. – Выплевывает слова, словно ядом ему в лицо, заставляя отпустить руки и отступить назад. Несколько шагов, чтобы добраться до бара, плеснуть в бокал янтарной жидкости и…уйти? Все замедлило свой бег, когда Пандора поняла, что Эйдан даже не собирается с ней разговаривать, ему было плевать, он ее прогнал, поворачиваясь спиной. Зря.
     Одним движением Дора оказалась рядом с ножом, что валялся на полу. Тонкие пальцы перехватят лезвие увесистого разделочного предмета.  Оно было длинным и широким, идеально как ей показалось… И прежде чем подумать о последствиях, Обэн занесла руку, выпускаясь нож вперед. Она знала куда целится, но в последний момент рука чуть уйдет влево, спасая мужчине жизнь. Ножик просвистит недалеко от левого уха мужчины, с оглушительным ударом впиваясь в стену напротив него, застревая и вибрируя точно так же как натянутые нервы Пандоры Обэн. – Не смей. Поворачиваться. Ко мне. Спиной. – Рычит сквозь зубы, смотря на то как замер мужчина. Дыхание частое, сбитое, сейчас она походила на безумную, но, к сожалению, ничего не могла с этим поделать. – Ты не устал бегать? Скажи мне, не устал? Я устала, поэтому я скажу тебе лишь раз. Мне омерзительно ощущать ее запах на тебе. Противно даже думать о том, что тебе нравятся ее прикосновения. – Шипит как кошка, загнанная в угол, стараясь даже глаза на мужчину не поднимать. Ее выворачивает наизнанку, ведь она поклялась никогда в этом не признаваться. – Я ненавижу тебя только за то, что ты вызываешь это во мне! А теперь подойди и скажи мне в глаза, что ты ХОЧЕШЬ, чтобы я ушла. И тогда я уйду, раз и навсегда. – И ты забудешь о той ночи, забудешь о том, как обнимал ее, когда она искала в тебе защиту, забудешь, что эта девчонка вообще существовала в твоей жизни.
   Раз и навсегда.

Если бы она только понимала, что творит. Если бы был рядом кто-то, кто мог ее остановить, все сложилось бы немного иначе. Но, не отрываясь, Пандора смотрит на то, как нож вибрирует от сильного толчка, вотканный в стену. Если бы рука чуть не сместилась влево, если бы парень не дернулся в право, словно ощутив движение холодной стали… Все могло бы закончиться. Настолько она возненавидела его за этот поступок, что была готова убить? По-настоящему. Не доставайся же ты никому? Странно, но Обэн не думала что способна на это. В лагере она служила больше переводчиком, она привыкла смотреть без жалости, слушать крики мучеников и даже не дрожать при этом. Да, она владела оружием, но не была боевой силой, она редко кого-то убивала. Но сейчас внутри бушевал огонь, который уничтожал все человеческое внутри, желая стереть этого мужчину с лица земли, в полной уверенности, что это ей поможет.
     Уничтожить. Убить. Стереть с лица земли. Чтобы не слышать больше биение его сердца, не чувствовать запах, что исходит от кожи, ставший настоящим наркотиком для нее. Что бы эти глубокие глаза навсегда потеряли свой свет и не манили так сильно желанием в них утонуть. Словно пульсация в висках, как на повторе одно единственное слово: «ненавижу».
     Пандора была словно в открытом пламени, но ее взгляд следил за мужскими движениями словно хищница, готовая в любой момент защититься. Движение рук, поворот плеча, все улавливала она, стараясь ориентироваться как можно скорее. Пальцы мужские сдавливают рукоять ножа, словно в эту самую секунду он полетит обратно, и уже достигнет своей цели. Что стоит так сделать? Никто не узнает. Никто даже не будет ее оплакивать. Ком застрял в горле, заставляя на глаза выступить слезы. Она не умеет признаваться в своей слабости, в любви. В том, что ей необходимо тепло и поддержка. У нее никого не было в этом мире. Ни. Кого.
     Стакан с грохотом опускается на первую попавшуюся поверхность. Кажется, что он просто лопнет, в сжимающем его, кулаке, но выдерживает. Дора опускает взгляд, словно обжигаясь об него. Тело начинает подрагивать, и она кусает губы, чтобы не закричать и не разрыдаться в голос. Почему ее это трогает? Почему трогают его слова? Почему сердцу так больно и обидно? Она же это все заслужила, ей должно было быть все равно. Обэн столько лет дрессировала себя ничего не чувствовать, что сейчас плотина прорвалась, выплескивая все на поверхность. Нет сил сдерживаться, да и желания тоже.
   Мне не наплевать слышишь? Не наплевать!!!
       Реакция последовала незамедлительно. Ножик впивается, словно жалом в поверхность стола, как и сама Пандора, когда мужские пальцы перехватывают ее за шею, ударяя грудной клеткой о стол, выбивая из нее воздух. Она успела подставить руки, но удар оказался такой силой, что у нее буквально вышибло дух, а перед глазами все поплыло. Она слышала его голос, слышала с каким сладостным удовольствием он это говорит, словно сейчас был бы рад оказаться с той шлюхой наедине, а она помешала этому. Тошнота подкатывает к горлу. От собственной беспомощности, глупости и наивности. Думала, что Эйдан может полюбить такую как она? Они враги, навсегда. – Не смей трогать меня, ублюдок! Руки помой после нее! – Хрипло шипит Обэн в ответ, ногтями карябая по столу, в попытке дотянуться до ножа. Но на этот раз Эйдан предугадал ее действия, обивая ножик, заставляя ее заскулить от отчаяния. Он сжимает ее бедра, вызывая в ней бурю разных эмоций. От ненависти, до желания и безумного наслаждения, что приносят его пальцы. Омерзительно думать, что она просто очередная из… Просто такая же, как и все.
     Резкий толчок, вздергивает ее наверх, что бы тут же припечатать к стене, выбивая остатки воздуха. По шее вверх, задирая голову так, чтобы она смотрела только на него и не смела отвести взгляд. Он цепляет, уволакивает, она не в силах больше ему сопротивляться. Так близко, она чувствует его запах, теперь только его и свой. Дыхание такое тяжелое, сердца бьются в унисон, и кажется, что столь разные люди не могут так синхронизироваться, но в этот момент Пандора поняла – они сходят с ума. Оба. Ненавидит, действительно ненавидит, об этом не нужно говорить, она ощущала это буквально кожей. Он испепелял ее, и создавалось ощущение, что эта пытка будет длиться бесконечно. Грешники попадают в ад? Эйдан Райс был для нее личным адом.
     Обэн не успеет отреагировать, мозг не сразу обработает слова сказанные. Лишь губы жадно раскроются, чтобы глотнуть воздуха, прежде чем их накроет поцелуй. Жадно. В безумном желании обладать и владеть. Забрать все без остатка, чтобы не смела думать ни о чем другом. Целовал ее жадно, выбивая тихие стоны, давая лишь секунду на то чтобы не задохнуться. Из уголка глаз потекли слезы, и Пандоре было плевать, что он мог об этом подумать. Руки, что недавно безвольно висели вдоль тела, поднимутся, чтобы проскользнуть между телами и обнять его. Наконец-то. Он не позволял этого, не давал ей к себе прикоснуться, и сейчас каждый миллиметр тела она изучала с особенным наслаждением, так же как и отвечала на поцелуй, отдавая все свои чувства и переживания.
     Новый поцелуй более нежный и мягкий, словно утопающий наконец-то смог утолить свой голод кислородом. Все еще держит ее за шею, словно боясь, что выскользнет из рук и пропадет как мираж, а Пандора карябает ногтями его плечи и спину. Голос, что сейчас был совершенно другим, словно ему не принадлежащим. Он умолял ее. Умолял сделать правильное решение. Уйти. Уехать. Забыть его раз и навсегда. Начать новую жизнь, как она привыкла. Оставить его со своими демонами наедине, что бы больше никто не смел их будить, ведь они страшные и могут уничтожить все что угодно. Но Обэн не могла…Больше не могла. Глаза в глаза. Их судьбы были переплетены уже тогда, в детстве и сейчас эта нить становилась образной, более крепкой и ощутимой. Она приносила боль, когда оба отдалялись друг от друга. Так зачем все это? Зачем бегать?
     Рука ее скользнет к щеке мужской, которая покрыта густой щетиной. Впервые наверное за все время она действует мягко и нежно. Дикая кошка, что царапалась все это время, наконец-то касается мягкими лапками своего человека. Видел ли он в ее глазах эту мягкость или продолжал замечать лишь жестокой той террористки? Она не знала, она просто наслаждалась мгновением, которое он ей подарил, пусть оно будет последним. Пусть сейчас он ее оттолкнет и выгонит прочь навсегда. Она касалась его кожи, отдавая все, что имела и хранила в сердце.
    - Я не могу Эйдан, прости меня, не могу… - Шепчет в губы, приподнимаясь на носочки, ощущая, как окончательно его пальцы отпускают хрупкое горло, словно сдаваясь в плен к этому ощущению близости и мягкости. – Вернее вру, я не хочу. – Тянется вперед, сама за долгое время, прижимаясь губами к его губам, обвивает руками за шею, что бы всем своим телом ощутить его близость, срываясь на тихий и приглушенный стон удовольствия и облегчения. Нет. Она никуда не уйдет, и его больше не отпустит. Язычком жадно проводит по губам его, делая их тут же влажными, чтобы снова поцеловать. Здесь ее вселенная. Здесь ее мир. Рядом с ним. – Я. Хочу. Тебя. – Почти «люблю». Но ведь это и так понятно.

Остановись. Подожди. Выдохни. Послушай, как неистово бьется ее сердце в твоих руках. Она его вложила в широкую ладонь, отдавая его безвозвратно и только тебе решать, что с ним делать. Сжимать пальцами, наблюдая за тем, как кровь стекает между ними, а само сердце медленно останавливается. Или любоваться им, ласкать и прижимать к своей груди. Она забрала у тебя сердце, вырвала из груди в плену, оставив зияющую дыру? Забери ее сердце, она отдает его взамен. Наполнит твою пустую и черную жизнь смыслом, обретет яркие краски. Или вы сгорите вместе дотла, наслаждаясь тем, что наконец-то можете не скрывать то, что носили в душах много лет, даже сами того не подозревая. Ненависть, злоба, отчаяние перемешивается, обретая новые очертания, возрождаясь куда более крепким чувством, чем страсть и желание. У Пандора были мужчины, красивые, подтянутые, от таких нельзя было отвести взгляда. Здесь не примешивалась лишь одна страсть и желание, это чувство поднималось из самых темных уголков сознания той, что навсегда вычеркнула для себя возможность любить.
     Она надеялась, она верила, когда губы пухлые шептали самые сокровенные слова. Не нужно признаваться в любви, это пустые слова. Все видно по ее дыханию, по тому, как с губ срывается тихий стон. Она не могла, не хотела уходить. Она так часто отпускала его, так часто отказывалась от того, что было дорого, что сейчас просто не могла совершить подобную ошибку. Дора умирала от боли и рыдала в тайне ото всех, когда Эйдан уехал из детского дома, оставив ее одну. Она ничего не сделала для того чтобы остановить его, хотя бы попроситься с ним. После плена, она отпустила его так же, потому что им обоим грозила страшная участь. И сейчас…Разве она могла совершить еще одну ошибку? Дора привыкла руководиться разумом, но сейчас сердце полыхало невероятным пламенем, которое уже никто не сможет потушить. Только тот, в чьих ладонях была ее душа.
Покажи не свой мир, впусти в свою душу и я помогу ее залечить.
     Проклятие. Страх. Ненависть. Она была всем этим для него. Теперь еще и желанной женщиной, которой так крепко он прижимал к себе, уже не желая отпускать, даже если бы она решила бы уйти. Его пальцы впиваются в кожу на бедрах, оставляя следы наверняка. Это было мелочью, Обэн хотела раствориться в нем, стать его частью. Ближе. Крепче. Горячее. Подхватит ее тонкий стан, что бы подарить новый поцелуй, давая понять, что больше он никуда не денется. Пандора держала Эйдана взглядом, словно накидывая на шею цепь. Один плен сменяется другим, только вот чьи пытки будут страшнее? Никто не думал о последствиях, они пылали, превращаясь в угольки. Сгорят дотла, пропадут, исчезнут – плевать, сейчас им обоим это было нужно. Наконец-то. День за днем, год за годом они жили в своем аду, не имея возможности разделить его с кем-то. Кто бы мог подумать, что ад станет общим, ведь они были каждым друг для друга.
     Как передвигаются – неважно, она лишь чувствует его тело рядом с собой, наслаждается каждой секундой, что он им обоим подарил, ведь если бы не захотел, ничего бы ни было. Оба проиграли в этой битве, так почему сейчас не признать это и не насладится сполна. Мужчина медленно поднимается на второй этаж, пока Пандора пыталась его раздеть. Она дорвалась до его тела теперь, она была готова срывать с него одежду. Упадет бедрами на кровать, что бы все-таки стянуть ткань одежды с Райса. Взглядом ласкает кожу, словно руками. Рассматривает каждый шрам, что бы потянуться вперед и коснуться подушечками пальцев. Это не вызывает отвращение, только боль. Сердце внутри сжимается, ведь она видела каждый полученный им шрам. Сахир, словно что-то понимал, заставлял ее смотреть на все, что с ним делают. На глаза выступили слезы, Пандора кусает губы до крови, чуть мотнув головой. Ладони скользнули ниже, чтобы тронуть полоску ремня, справиться с ним и ширинкой. Она ласкала каждый миллиметр кожи, ей было мало, как всегда, мало. Наркоманка, что наконец-то получила дозу, она остановится лишь когда сердце перестанет биться от передозировки.
    Губы Эйдана касаются подбородка, вызывая мурашки по всему телу. Он не прижимает ее полностью к кровати, но девушка ощущает тяжесть его тела. Тяжело дышать. С губ срываются стоны, когда касается округлой груди, которая сейчас подрагивала от каждого вдоха. Ее кожа была идеальной, если не считать нескольких шрамов. По сравнению с ним, ее кожа была гладкой, словно издевка над тем, кто столько всего перенес и продолжает жить. Как ему удалось с этим справляться? Может быть, он ждал именно ее? Путается пальцами в его волосах, мягко потягивая, словно желая его притянуть к себе и снова украсть горячий поцелуй. Сердце стучит. Останавливается. Пропускает удары. Голова кружится, а в комнате стало резко не хватать воздуха. Да во всей вселенной будет мало кислорода, чтобы им насытиться.
     Волосы его сменяет на простынь, карябая по матрасу, когда окажется на животе, непроизвольно задирая задницу выше, словно подставляясь под касания. Губы скользят по позвоночнику, вызывая еще большую дрожь. Невероятно нежные и горячие касания, которые скапливаются напряжением внизу живота. Разводит колени, давая ему скользнуть во влажное нутро пальцами, сжимая его крепко внутри. Языком коснется небольшого шрама, заставляя Пандору застонать больше от мыслей о том, что он помнит о нем…Словно прикосновение к тому прошлому, где они были детьми. Светлыми, теплыми, они тогда умели любить… Толкнется вперед, выбивая из Пандоры протяжный стон. Выгнется как кошка, хватая губами воздух, задыхаясь. Невероятно хорошо, мучительная пытка, которую хочется длить вечность. И словно слышит ее, чувствует, отстраняясь, целуя ее жадно. Дора ощущала прикосновение к бедрам возбужденной плоти, зрачки расширятся от мысли, и она толкнет Эйдана в грудь, давая ему намек лечь на спину. Он не сопротивлялся сейчас, позволял ей многое, и Дора была обязана этим воспользоваться. Перекинет ногу, усаживаясь на него чуть ниже паха, от чего возбужденный член прижмется плотно к ее животу, потираясь о него при каждом движении. Она смотрит в темные как ночь глаза, которые сейчас блуждали расфокусированным взглядом по ее телу, останавливаясь на лице. Неужели он наконец-то себя отпустил, дал возможность быть слабым. С ней. Настоящим.
    - Ты красивый. – Хрипло шепчет, наслаждаясь тем, что видит. Это была правда, его внешность приковывала к себе даже тогда в юности. Сейчас же он стал настоящим взрослым мужчиной, точно так же как и он подметил это чуть иначе. Пандора нагнется вперед, чтобы коснуться его губ своими, но оставляя лишь легкий поцелуй тут же смещаясь ниже. Каждый шрам, которых было в огромном количестве и на груди, она поцелует, словно извиняясь за все то, что он пережил, пускай тем самым напоминая об этом, но подобное забыть нельзя. Их прошлое всегда будет черной тенью стоять за спинами, напоминая о себе. Чуть сдвинется, что бы языком скользнуть по животу, который тут же напряжется, показывая кубики пресса. Наслаждается, морщится и дрожит вся. То как отзывается тело Эйдана, вызывало в ней еще больше удовольствия. Еще ниже по выступающим косточкам, что бы мягко накрыть губами горячую плоть, что так желало этого.
    Горячий и влажный плен ее губ, головку оближет языком, вызывая дрожь по всему телу. Обнимает мужчину за пояс, чтобы оказаться еще ближе, позволяя ему толкнуться в глубину рта, плотнее сжимая губы. Насладиться им полностью, попробовать всего, оставить в памяти навсегда, несмотря на то, что их обоих ждет дальше. Мягко посасывает член, приглушенно постанывая, жмурится от удовольствия, не скрывая уже эмоций от Эйдана. Ноготками вопьется в бока, когда почувствует его пальцы в волосах, вскинет лицо, что бы столкнуться с его взглядом, жадно и пошло облизывая уздечку, вверх к головке, словно бросая вызов на то, кто из них получит больше с этого раза. Возможно единственного, когда все стенки рухнули, когда они больше не прячутся.

Дышать в унисон, подстраиваться под касания, стоны и дыхание. Все наполняет сознание сладостным наслаждением, разливающимся по всему телу. Кажется, что больше ничего не существует - только его прикосновения. Кажется, ничего нет важнее, кроме его поцелуев. Нежных и ласковых, требовательных и столь желанных. Она мечтала об этом слишком долго, чтобы так быстро все закончить. Где-то в потаенном уголке сознания жила мысль о том, чтобы быть ближе к нему, еще ближе. И дело даже было не в самом сексе, а нечто больше… В том, чего они пока оба еще не поняли. Лишь ощущали энергетикой, наслаждением, которое сейчас распространялась по всей комнате, возвращаясь в сердца обоих. Странным и приятным щекочущим чувством внизу живота. Оно пугало. Заставляло напрягаться в какие-то моменты, словно еще был шанс все закончить убежать, забыть. Но нет, это их ад, это их плен. Эйдан никогда не забудет того, что творилось с ним в лагере террористов. А Пандора никогда не сможет стать святой. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, она останется напоминанием о самых худших месяцах плена. Но сейчас она старалась сделать все, что бы мужчина мог забыть об этом пусть на эти пару часов.
    Извивалась в его руках, поддавалась как воск, из которого можно вылепить все, что захочешь. Горячее и влажное тело, солоноватые капли на кончике языка, когда он слизывает их между лопатками, словно пробуя ее на вкус и наслаждаясь этим. Теперь ее очередь. Ее очередь взять сполна все то, что потеряла за эти годы ненависти, страха и противостояния. Они были чужими людьми друг другу, они были на грани того, чтобы перерезать друг другу глотки, но воспоминания прошлого оставались позади, уступая место тому, что было важно сейчас.
     Пандора чувствовала его сильные пальцы в волосах, когда тот сжимал их и собирая хвост, чтобы было видно лицо и заодно контролировать процесс. Ему нравилось видеть, как член пропадает между влажных женских губ, нравилось наблюдать за тем, как она жадно облизывает головку, словно это самая вкусная вещь на свете. Твердый, горячий, он пульсировал от каждого ее прикосновения, и это возбуждало еще сильнее. Пальцы сжимаются сильнее, натягивая волосы. Ему нравится контролировать ее. Насаживать сильнее на член, или поднимать голову, давая ей возможность выдохнуть и надышаться. Пандора лишь могла обнимать его сильнее, впивать ногти в кожу, оставляя красные следы. Ей было плевать, пусть все видят, пусть больно, но эта боль была мучительно приятной. Важным языком по головке, играясь и щекоча, по каждой венке, что выступили на плоти сейчас от возбуждения. По самой толстой, что бы лизнуть уздечку и облизнуться, поднимая на мужчину глаза, словно чертенок, что натворил что-то очень плохое. В его глазах непроницаемая тьма, как и ее душа. Кем бы она ни хотела казаться. В ее душе темнота. Даже нет, чернота, в которой может ориентироваться только тот, кто ничего не боится. Ты не боишься, Эйдан? Прыгай. В эту темноту.
     Обэн выпрямится, наблюдая за тем, как Эйдан разрывает упаковку с резинкой. Какой-то завороженный взгляд. Даже это ей нравилось. Медленно и глубоко втягивает носом воздух, словно приглашение для действий. Чуть сдвинется вперед, пока мужчина занимает положение полусидя, утягивая ее на себя. Жадно целует, выстанывая тихо его имя, когда член проникает в тугое нутро. Тугая, даже слишком, и такая влажная… Она так манила его к себе, и сейчас с его губ сорвется тихий хрип как подтверждение того, как было хорошо. Стенками сжимает его, придавая большего сопротивления и удовольствия. Это непередаваемое ощущение, граничащее с безумным наслаждением, от которого уже сейчас можно кончить. Медленно, неторопливо, наслаждаясь каждым миллиметром проникновения внутрь. Остановиться, чтобы полностью ощутить его внутри себя. – Мне лучше знать, Эйдан. – Шепотом, что бы впиться в его губы уже более жадным поцелуем, начиная двигаться быстрее и резче, то практически спрыгивая с члена, то тут же садясь полностью, заполняя себя им.
     Каждый его толчок отзывается вскриком наслаждения, что разносится по комнате, ударяется о стенки и возвращается обоим уши. Но, кажется, они перестали видеть, слышать, только чувствовать. Обнаженные тела, как натянутые нервные окончания, что сейчас звенели в самой красивой сладкой музыке страсти. Толкает ее на кровать, чтобы выскользнуть из лона и поставить на четвереньки. Грудью Пандора ложится на матрац, что бы сильнее задрать бедра, словно приглашая его к себе. Ведь внутри так сладко и хорошо. Скулит и постанывает, умоляя снова оказаться внутри, довести до пика наслаждения и остаться рядом. Пальцы скользнут между ног, но ровно для того, чтобы найти колечко ануса между бедрами и чуть надавить на него. Дора лишь дернется, всхлипнув на какое-то мгновение, выныривая из этой эйфории, не сразу понимая, что парень удумал. Но когда член толкнулся в нее, тело все сжалось, а лицом она уткнулась в подушку, жалобно заскулив. Она не была из тех девушек, кто каждый раз практикует анальный секс и для нее это стало полной неожиданностью. Она даже пыталась чуть отползти от напора Эйдана, но крепкие пальцы сжимали ее бедра, не позволяя этого. Зубы скрипнут, когда боль растеклась по пояснице и бедрам, зажмурится крепко, стараясь дышать ровнее, давая своему телу привыкнуть к такому давлению.
      Она принимала его, понимая, что тело наконец-то расслабляется. Что боль постепенно сменяется другим ощущением, более приятным и не таким резким. Эйдан не хотел медлить, возможно, попросту не мог, но постепенно Дора уходила в иные ощущения, которые уволакивали ее, разливались горячим ощущением по ногам, заставляя стонать и вскрикивать громче. Но уже в голосе звучала не только боль, но и удовольствие. Вязкое, мучительное, необычное. Выгибается, потянутая за волосы, натягивается струной звучавшей, давая проникать все глубже и глубже. Нечем дышать, стоны сменяется вскриками, а собственный сок пачкает бедра, выдавая бешеное возбуждение. – Возьми. Заполни всю… Хочу тебя везде…- Жалобно, моляще и так сладко с ее уст срывается эта просьба. Она хотела ощущать его везде. Что бы заполнил всю, каждую дырку и трахал до тех пор, пока она не потеряет эту чертову реальность.