«Блядь! Блядь! Блядь!» – думаешь ты, смотря на небольшой пластиковый девайс в твоих руках. Казалось, этот день не мог быть ещё гаже, но у него получилось. За окном – отвратительный ливень и ветер; Ксандр – в отъезде и вернётся, кажется, только завтра; мать с самого утра доебалась с очередными вопросами о свадьбе (кажется, спешила в этом вопросе только она, потому что вам с Монтеро точно спешить было некуда); а теперь ещё и это.

«Блядь! Блядь! Блядь!» – теперь уже вслух, отшвыривая пластиковый девайс в стену ванной, а он, будто назло, падает экранчиком вверх, демонстрируя тебе в очередной раз это ненавистное «pregnant». Второй такой уже валяется в мусорном ведре, куда обязательно отправится и этот, но прежде ты раздавишь его острой шпилькой своих дорогущих туфель. Всё равно ты не собиралась вешать его в рамочку.

Вы с Ксандром никогда не говорили о детях, но тебе это было и не нужно – всё и так, без разговоров, было понятно. Начнём с того, что тебе – всего двадцать три. Какие, нахрен, дети? Ты сама ещё в некоторых вещах ребёнок. Избалованный, эгоистичный, себе на уме. Ты только-только начала жить, распробовала сладкий вкус свободы, вы с Монтеро не успели устать друг от друга и каждый день с ним был похож на медовый месяц. Какие?! Нахрен?! Дети?! Собственно, ты была уверена, что Ксандр должен думать примерно также. Во-первых, его образ жизни и работа не очень сочетались с румяными карапузами. Во-вторых, если уж он переживал о том, что втягивает тебя в эту свою жизнь и подвергает опасности, то что тогда он должен думать про наследничков? Ну а в-третьих, чтоб не казалось, что все твои выводы основаны на домыслах, ты сама однажды слышала диалог Монтеро с кем-то из знакомых, где он чётко выразил свою позицию: «Нам сейчас точно не до детей». И ты была с ним полностью согласна.

Однако вот ты стоишь посреди ванной комнаты, растаптываешь в щепки положительный тест на беременность и не знаешь, что со всем этим «счастьем» делать. Точнее, в том, что именно делать, ты совсем не сомневалась, но оставалось разобраться с несколькими моментами. Тревожность набирает обороты, сердце отчётливо и быстро колотит по рёбрам, пульс стучит в висках. Надо как-то успокоится, для начала, но несколько глубоких вдохов и прохладная вода не помогают. В спешном порыве ты берёшь телефон и набираешь Монтеро, но цифровой голос выдаёт злоебучее «Аппарат абонента выключен». Но ты этому даже рада, потому что понятия не имеешь, как ему об этом сообщить. По телефону – точно наихеровейший из вариантов.

Ладно. Ещё один вдох. Ещё один выдох. Ты пережила похищение, на твоих глазах застрелили чувака, а значит и с этим ты справишься. Но сидеть на месте ты не можешь, иначе сойдёшь с ума. Поэтому в следующую же секунду ты вновь берёшь в руки телефон, гуглишь адреса частных женских клиник где-нибудь не в центре, подальше от любопытных глаз, а после – звонишь водителю Ксандра и сообщаешь, что скоро спустишься к подъезду. С собой быстро берёшь документы, карточку и телефон. Уже в салоне продиктуешь улицу и номер дома, а заодно попросишь не задавать лишних вопросов.

Двадцать минут, и ты заходишь внутрь клиники, сама ещё до конца не понимая, зачем именно. Ты даже отмахиваешься пока от дамочки на ресепшене, просто садишься на один из диванов, и на глаза тебе попадается большой плакат про радость материнства. Ага, хорошая попытка.

Казалось, что время если не остановилось, то превратилось в какую-то густую, вязкую массу, что стекала раздражающе медленно, еле-еле передвигая секундные стрелки на больничных часах. Одна секунда. Ты в миллионный раз смотришь на экран телефона будто в надежде, что там всплывёт какой-нибудь ответ на ещё незаданный вопрос. Две секунды. Ты поднимаешься с кресла, направляешься к крыльцу, выходишь на улицу, делаешь глубокий вдох, подставляя лицо солнцу, и возвращаешься в клинику. Три секунды. Ты снова опускаешься на кожаный диван цвета морской волны, опускаешь голову, пальцами проходясь по вискам. Четыре секунды. Ты снова встаёшь и подходишь к администратору за стойкой. Она, заприметив тебя, широко улыбается и выдаёт: «Меня зовут Лиана. Чем могу быть вам полезна?».  Пять секунд. Шесть секунд. «Да если бы я знала, Лиана» – крутится на языке, но ты всё же берёшь себя в руки и отвечаешь: – Хочу проконсультироваться по поводу прерывания беременности. На самом деле, ты сама ещё не знаешь, чего хочешь. Точнее знаешь, что хочешь прямо сейчас прижаться к Ксандру, что хочешь услышать его голос, и чтобы эта ёбаная проблема не встала на твоём пути. Но вот ты здесь, и тебе пора обсудить всё с врачом, чтобы не просто рассказать всё твоему брюнету, но и предложить варианты. Семь секунд. – Да, конечно. Ожидайте, доктор вас позовёт.

Ты возвращаешься на диван, впечатываешься взглядом в идиотский постер, на котором сильно беременная дама обнимается со своим мужем, и оба выглядят настолько приторно счастливыми, что тебе хочется уебать обоим. Восемь секунд. Девять. Время превратилось в твоего худшего врага. Но чьи-то быстрые шаги заставляют тебя отвлечься от мыслей и поднять взгляд на вход, где прямо сейчас появляется... Монтеро? Кажется, ты почти выронила телефон, и только в последний момент ухватила его наманикюренными пальцами. Ты видишь по взгляду, что Ксандр злится. Собственно, он и не пытается это скрыть. Вынуждает тебя подняться, смотрит строго, но прежде чем ты успеваешь хоть что-то ответить, из одного из кабинетов показывается врач, называя твою фамилию. Что ж, вот и ответ на вопрос, что ты тут делаешь.

Мужчина тянет тебя за собой в кабинет, и ты начинаешь злиться. Или просто все накопившиеся за эти пару часов эмоции наконец готовы вырваться?
– Водитель? – игнорируешь пока вопросы Монтеро. – Он позвонил? Ты хмуришь брови, смотря на брюнета. Тебе даже не обязательно слышать ответ – кто же , мать его, ещё? Такой теперь будет твоя жизнь: вечно под присмотром? Ты паникуешь. Тебе страшно. И именно поэтому любая мелочь сейчас может вывести тебя из себя.

– Я звонила тебе, ты был недоступен, – переходишь к главному. – Два теста были положительными. И я не ебу, как так вышло, учитывая, что я на таблетках. Видимо, повезло, – на последнем слове морщишь носик и делаешь пару шагов от Монтеро, в сторону окна. Наверное, прямо сейчас стоило сказать, что ты не собиралась пока принимать никакое решение без него и просто хотела убедиться в том, не врёт ли тест, но ты уже не можешь сдержаться, чтобы не съязвить, потому что это единственный доступный тебе способ отгородиться от неприятного разговора.

– А что, готов стать папочкой?

Лучше бы он разозлился и вышел из себя, потому что тогда ты бы не чувствовала себя настолько ужасным человеком. Тебе хотелось кричать, кидаться вещами, посылать нахер грёбаный мир, фармкомпании, оральные контрацептивы с их «99 процентов защиты от нежелательной беременности» и тот ебучий один процент, который почему-то выпал на тебя. В эти секунды в каком-то обезличенном кабинете в неизвестной тебе средненькой клиники ты ненавидела себя за все эти бушующие эмоции и ненавидела Ксандра за его вдруг откуда-то появившееся спокойствие. Ты ненавидела своё своенравное тело, решившее забить хер на принимаемые колёса, и ненавидела тело Ксандра, судя по всему производящее уз слишком активные сперматозоиды. Да, ты пиздец как злилась, а Монтеро – нет. Он притягивает тебя к себе, оставляет поцелуй на макушке, говорит что-то успокаивающее, а ты слышишь только его сердце и твой пульс, что колотится в висках.

Тебе страшно. Ты точно не готова прямо сейчас стать матерью: не готова ни к токсикозу, ни к животу, ни в маленьком человеку, которому нужно будет требоваться слишком много внимания. А ещё ты не готова распрощаться со своей привычной жизнью: тусовками, алкоголем, косячками, танцами до упаду и животным сексом с мужчиной твоей мечты. Ты не собиралась думать об этом ближайшие несколько лет (не меньше пяти, наверное) и именно поэтому выбрала таблетки, чтобы полностью держать ситуацию под своим контролем. К слову, до встречи с Ксандром ты вообще была уверена, что никогда не заведёшь детей, назло матери или ненавистному мужу, но встретив Монтеро вдруг поняла, что однажды точно захочешь. Что мысль о маленькой копии этого брюнета кажется тебе не пугающей, а приятной. Но только не через девять (или сколько там осталось?) месяцев.

Вы покидаете клинику, садитесь в машину, едете домой, а ты всё ещё молчишь. Тебе кажется, что если ты прямо сейчас откроешь рот, то наговоришь много такого, о чём пожалеешь. Однажды ты уже наговорила глупостей, угнала из страны, и если бы не очередная случайная встреча, кто знает, были бы вы сейчас вместе или нет. И именно поэтому ты пока молчишь и надеешься, что эмоции затихнут. Но пока они продолжают кипеть.

Машина останавливается у дома, Ксандр снова пытается начать диалог, но ты выходишь сама и быстрым шагом направляешься в квартиру. Тебе нужно отдышаться и умыться прохладной водой. В идеале – выпить пару порций джина залпом, но ты не ебёшь, стоит ли вообще это сейчас делать. Ты сразу следуешь в большую ванную комнату, где на глаза сразу бросается раздавленный тобою тест на беременность, и злость снова накрывает тебя. Умываешь лицо и слышишь, что кто-то зашёл.

– Но он изменит всю мою привычную жизнь, – отвечаешь ты чуть устало. Вытираешь лицо полотенцем, чтобы капельки воды не стекали вниз по шее и поднимаешь взгляд на брюнета. – И что значит «не дам избавиться»? Это моё тело и только мне решать, нет? Эти слова, сказанные им внизу, и правда разозлили тебя. С появлением младенца кардинальным образом изменится только твоя жизнь, не говоря уже о самой беременности, гигантском животе и всяких других «приятных» бонусах. Задумайся ты хоть на секунду, поняла бы, что злость твоя вызвана только лишь страхом. И что злишься ты совсем даже не на Ксандра и даже не на себя, а на ситуацию, но эмоции требовали вырваться наружу, и, как с ураганом, готовы были смести всё и всех на своём пути.

– Мне двадцать три, – ты повышаешь голос, – всё что я хочу – пить, тусить и трахаться. Разве ты хочешь не этого же? Какой нахрен ребёнок? Может сразу тогда купим двухэтажный домик с газоном в пригороде, заведём большую собаку и заодно любовника с любовницей? Ты скидываешь шпильки, сразу становясь заметно ниже и поднимаешь с пола осколки теста, кидая их в мусорку.

– Я думала, что у нас с тобой один взгляд на совместную жизнь. И если это не так, то оставь меня одну. Мне нужно о многом подумать. (Читай: хорошенько так проплакаться, пока ты не видишь, и потом спрятать красные глаза за консилером и тушью). Твои ладони упираются в каменную столешницу, и ты упираешься взглядом в собственное отражение в зеркале. Да, а ещё чертовски хочется курить.

Этой ночью ты не спала. Несколько раз ложилась, закрывала глаза, но потом и вовсе бросила попытки – бушующие в тебе мысли всё равно одерживали победу над сновидениями. И постель казалась слишком большой и холодной без брюнета под боком, и слух сосредотачивался только на шагах мужчины по квартире, и голова ныла так, что приходилось массировать виски, чтобы хоть немного унять эту боль. Ты устала. Чертовски устала, но в итоге просто сдалась – ворочаться в постели стало уже попросту невыносимо. В окно уже заглядывал рассвет, когда ты поднялась с кровати и направилась в душ, останавливаясь у большого зеркала. Глаза выглядят заплаканными, лицо – грустным, но с этим прекрасно справится косметика. А пока тебе нужно постоять минут пятнадцать под горячей водой в попытке смыть с себя все эти мысли, что никак не хотели униматься. Смыть обиду, смыть непонимание, смыть наконец горечь принятого решения.

А ведь ты на самом деле всё давно решила. Потому что знала наверняка – такой поворот в судьбе точно сделает тебя несчастной, а это не нужно никому: ни тебе, ни Ксандру, ни потенциальному ребёнку. Несчастная Каролина Альварес принимает глупые решения, уничтожает себя, принимает лсд с незнакомцами в туалетах клубов, снюхивает дорожки кокаина с живота красоток, натягивает без конца улыбку, и всё это для того, чтобы попытаться заполнить зияющую пустоту в своей душе. Та Каролина Альварес осталась в прошлом, пропуская вперёд ту, кому не нужна вся эта мишура, чтобы чувствовать себя наполненной и живой. У новой Каролины – сердце в груди бьётся как бешеное при одном взгляде на Монтеро; у неё блеск в глазах вызван совсем не эйфоретиками и стумиляторами, а любовью; и будущее для неё теперь представляется не мрачным и скучным, в пределах золотой клетки, в которую бы её непременно посадил подобранный матерью муж, а ярким, насыщенным и непременно интересным, таким, как она сама этого захочет.

И да, ребёнок вполне вписывался в эту концепцию, но просто не сейчас. Для начала ты хотела разобраться в себе и своей жизни, решить наконец, чем ты хочешь заниматься, найти себя, потому что точно знала, что рядом с этим мужчиной тебе вообще всё по плечу. Что бы ты не решила: открыть свой ресторан или салон красоты, основать своё издательство или податься в благотворительность, выпустить коллекцию туфель или платьев под своим брендом – чем бы ты не занялась, могла быть уверенной – Ксандр поддержит тебя в любом начинании. И ближайшие годы жизни стали казаться для тебя не просто интригующими – они стали казаться волшебными. И прямо сейчас из-за грёбаного теста всё это могло попросту разрушиться.

Так что да, главная мысль, съедающая тебя изнутри, была связана не с принятием решения, а с реакцией Ксандра на него. Не разрушит ли твоё решение то, что есть между вами? А если ты передумаешь ради него, не разрушит ли это тебя? Прямо в эту самую секунду, когда горячие капли обрушивались на твоё тело, ситуация вдруг стала казаться тебе совершенно безвыходной. Будто как бы ты не поступила, ничего хорошим для вас это уже не закончится.

Это осознание врезается в твой мозг раскалённой иглой, и больше всего на свете тебя хочется прямо сейчас закинуться ксанаксом и наконец расслабиться. Но день совсем скоро начнётся, а значит ты взять себя в руки и собраться. Первым делом ты наносишь макияж, замазывая синяки от недосыпа под глазами, на губы – красную помаду, чтобы отвлечь внимание от красноватых глаз, на ресницы – водостойкую тушь. Следом надеваешь лёгкое платье, в сумку кидаешь документы и солнечные очки и отправляешься на кухню варить кофе.

Когда со второй чашкой было покончено, ты слышишь шаги Ксандра неподалёку и встаёшь. Наверное, нужно что-то сказать, но на это не осталось никаких сил. Поэтому вы молча следуете в машину, лишь называя адрес клиники водителю. Пульс колотится в висках, голову будто стягивают металлические обручи, а кончики пальцев стали заметно холоднее остального тела. Ты нервничаешь. Ты боишься. Тебе нужно хоть что-то сказать Монтеро, но ты вдруг ловишь себя на мысли: «А что если это будут последние слова, что мы скажем друг другу?»

Автомобиль останавливается у уже знакомой вам клиники, ты выходишь наружу и, набравшись смелости, ловишь брюнета за запястье, потянув его чуть в сторону, к раскидистым кустарникам, обрамляющим вход в больницу.

– Я хочу, чтобы ты услышал меня: я делаю это не потому, что не хочу от тебя ребёнка, а делаю потому, что не хочу его сейчас. Ты на секунду закрываешь глаза, чтобы проглотить подкатывающий к горлу комок – что-что, а расплакаться сейчас тебе совершенно не хочется. – Я люблю тебя. Но если для тебя это моё решение покажется непростительным, я всё пойму и отпущу тебя.

Слово «ребёнок» режет тебе слух, заставляя что-то внутри сжаться. Ребёнок. Может главная проблема заключалась в том, что ты изначально не воспринимала так то, что потенциально могло сейчас расти внутри тебя? У твоих старших братьев уже были дети, все как на подбор: светловолосые, кучерявые, розовощёкие – они будто сошли с рекламы подгузников или молочной смеси. Эти крошечные люди много орали, требовали к себе бесконечного внимания и чудесным образом заставляли всех вокруг разговаривать дурацкими голосами и улыбаться вовсе свои тридцать два зуба. Даже твоя мать, которую куда чаще можно было застать с нахмуренными бровями, вдруг расплывалась в улыбке, приподнимала брови и словно начинала светиться изнутри. Отпустим, что этот её вид пугал тебя куда больше, чем то серьёзное выражение лица, к которому ты привыкла, но факт остаётся фактом: вот эти существа, пускающие слюни и обсасывающие всё, что попадётся в их пухлые пальцы и ассоциировались у тебя со словом «ребёнок», но никак не что-то, связанное с твоей не подтверждённой беременностью.

Возможно, дело было в том, что ты никогда не была религиозной, не верила во всю эту библейскую муть, и хоть и ходила на воскресные службы в детстве, даже после пары минут на подумать не смогла бы прочитать наизусть «Отче наш». А значит и концепция наличия какой-то там души была тебе чужда, как и пресловутых рая с адом. Для тебя существовало только «здесь и сейчас», а вместо спасения души ты предпочитала больше думать о собственном теле и удовольствиях. Но вернёмся к главному. Задушить спящего племянника во сне – это определённо было бы убийством. Выстрелить в голову какому-то придурку? Точно да. А выпить пару таблеток, которые прервут беременность на каком-нибудь крошечном срок? Пожалуй, нет. И чем дольше ты думала, тем отчётливей становилась эта мысль. Что мир для тебя нихрена не чёрно-белый, и клеймить себя ужасным человеком почём зря ты точно не собираешься, даже если сегодня тебе придётся решиться на аборт. В твоей жизни были куда более стрёмные решения, за которые, если ты всё же ошиблась и Бог существует, душа твоя окажется в аду.

В кабинете врача пожилая медсестра вначале берёт кровь из вены на анализ, а потом ты располагаешься на кресле и закрываешь глаза, пытаясь хоть немного успокоить сердцебиение. Ты всё ещё нервничаешь. Ты всё ещё боишься. И только повторяемые в голове «Я всегда выберу нас», сказанные Ксандром хоть немного замедляют твой пульс.

– Мисс Альварес, говорите, что оба теста были положительные? – доктор внимательно смотрит на монитор узи. Ты коротко отвечаешь ей «Ага» и пытаешься сама хоть что-то разглядеть на экране. Но даже при всём желании среди этих бесформенных образов ты не можешь различить совершенно ничего. Ещё несколько секунд, и женщина протягивает тебе салфетки, чтобы вытереть гель с живота, перекатывается на стуле к компьютеру, на котором открыта твоя карточка, и параллельно объясняет тебе то, что увидела.
– Хотите позвать мужа? – спрашивает, когда заканчивает с документами. Ты не собираешься её исправлять и объяснять подробней о статусе ваших отношений, поэтому просто киваешь.

Через пару минут Монтеро заходит в кабинет. Спрашивает, всё ли хорошо, но ты не знаешь, как начать. Спасибо доктору, но она видит, что ты молчишь, и решает объяснить всё сама.
– Беременности на узи я не увидела. Анализ крови тоже дал отрицательный результат. Иногда домашние тесты выдают ложные результаты, так бывает. И после этих слов она улыбается и уходит, закрывая за собой дверь и давая вам время побыть наедине. И только сейчас ты поднимаешь взгляд на брюнета. Казалось, что сейчас вы оба должны испытать облегчение, выдохнуть и сделать вид, что последних суток просто не было. Но так не бывает. Сказанного – не вернуть. От принятых решений – не отказаться. Ты смотришь в глаза Ксандра, и почему-то не сомневаешься ни на секунду: он уже не сможет взглянуть на тебя так, как прежде. И вдруг вся накопленная усталость, весь стресс, все страхи и сомнения обрушиваются на тебя сшибающей с ног лавиной, и к глазам подступают слёзы. Ты прикусываешь нижнюю губу, сжимаешь левую руку в кулак, и только это помогает тебе окончательно не разрыдаться. Костяшкой указательного пальца смахиваешь всё же успевшую скатиться слезу и произносишь:

– Если хочешь, я могу сегодня переночевать у родителей.