Это странно.
        Странно не прятаться, странно не убегать от себя самой и собственных мыслей. Пандора не привыкла, что ей не приходится скрывать свои эмоции, сдерживать в тюрьме то, что так томило сердце. Кажется, что все перевернулось с ног на голову, ведь нормальная жизнь для Доры была той самой невозможной реальностью, о которой только стоит мечтать. Девушка даже не могла подумать, что будет жить дальше в своем доме, что больше не будет бояться каждого шороха. Но в ее жизни появился человек, который пообещал все это и исполнил свое обещание. Эйдан говорил ей, что ее не тронут, так и случилось. Время расставило все на свои места, но Обэн до сих пор не могла поверить в то, что все неприятности остались позади. Эхо вражды, тянущейся годами, все равно доносилось до нее, заставляя, вздрагивать и кричать по ночам. Это прошлое, которое навсегда будет их адом и никуда от этого не деться.
     Нет, их нельзя было назвать парой. Она не жила у парня, она приходила в гости. Больше они не ругались и не ссорились, если только касались каких-то неприятных тем. У них не было совместного будущего или каких-то планов, как бывает у обычных пар. Пандора знала, что все это столь хрупкое, что нужно носить бережно на руках и не опускать на эту жестокую землю. Те отношения, которые наладились между ними, были для нее слишком дорогими. Как тогда в детстве, она пыталась осторожными шагами приблизиться к Эйдану, так и сейчас по кирпичику разбирала ту огромную стену, которая между ними была. Трудно, тяжело. Но она старалась. Наступила на горло собственной гордости, прикусывала язык, когда хотелось напомнить о многом, но молчала… Ведь напоминая о плене было саамам жестоким, что бы она могла сделать. Словно не было прошлого, они не говорили об этом, не вспоминали. Она приходила для того, чтобы насладиться близостью с ним. А он принимал ее у себя, чтобы в очередной раз утонуть и сгореть в этом аду. Она была напоминанием для мужчины. Напоминанием о том, что будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.
      Обэн знала и понимала – Эйдан хочет вернуться. Он словно блуждающий в пустыне путник, не знал куда дальше двигаться. Все те, кто познал странные события на войне, уже не возвращались прежними. Ничто не могло ему помочь. Ни помощь специалиста, ни она, ни собственное желание забыть об этом раз и навсегда. Порой его накрывало так, что Дора сжимала кулаки в желании вырвать сердце его из грудной клетки, чтобы не видеть этого. Она рискнула всем ради его освобождения, и не позволит перечеркнуть это одним только лишь эгоистичным решением вернуться туда, где горит изнутри земля. В этот раз Эйдан не вернется. Они возвращаются на войну не для того, чтобы прожить потом долгую жизнь. Они возвращаются туда, чтобы умереть, как и все те, кого оставили.
      Нет, она не могла его потерять. Не могла. Не хотела. И даже думать об этом не смела. Она ляжет трупом. Она привяжет его к себе – но Эйдан никогда туда не вернется. Ни. За. Что. По крайней мере, так она думала, говорила она ему об этом и ни раз, но каждый раз натыкалась на острые колючки, словно Райс специально делала ей больно. Он злился на нее, на себя, утопая в этом водовороте. Поэтому Пандора давала ему больше свободы, не навязывалась, старалась быть рядом только тогда, когда была необходима. Она занималась работой и своими делами, давая понять, что не привязана к нему, хотя безумно скучала, когда парень мог молчать по несколько дней.
     Обэн редко оставалась на ночь у Эйдана, но сегодня был именно такой день. Утро озарило спальню ярким солнечным светом, который приглушали плотные занавески. Дора открыла глаза, чуть поворачивая голову, смотря несколько мгновений, как грудная клетка мужчины опускается и поднимается в размеренном ритме. По крайней мере, он стал крепче спать… Дора не станет его будить, поднимается с кровати аккуратно и накинет на плечи шелковый халат, запахивая его и затягивая пояском. Уже практически пройдя всю спальню, взглядом наткнется на приоткрытую створку комода и белесую часть конверта. И она бы точно не обратила на это внимание, если бы не волнение и ужас, который моментально сковал все ее тело. Она знала это ощущение, интуиция всегда ей подсказывала, когда подкрадывалась опасность. Все не могло быть настолько хорошо… Не могло. Медленно выдохнет, снова бросив взгляд на Эйдана, и только потом подцепит пальцами конверт, выходя из спальни.
     Когда на свет появится листок с напечатанными буквами, все перед глазами поплывет, а лестница на первый этаж покажется невероятно длинной. Приглашение на переподготовку и в последующем для отправки на военную службу. Ком в горле не давал дышать, и Дора на автомате спускалась, даже несмотря куда ступает. Конверт был вскрыт, значит и сам Эйдан его читал. Что он решил? И решил ли сказать ей о своем выборе? Злость накатывает как цунами, заставляя Пандору зарычать и каким-то мгновением сжать эту бумажку в пальцах, сминая ее. Не позволю.
     Проходя мимо мусорного бака, конверт полетел именно туда, да и скомканное письмо тоже. Дора двинулась в сторону кухни, чтобы налить себе сока, замечая, как сильно трясутся руки. Она понимала, что не имеет никакого права лезть в его жизнь. Командовать им и говорить, что ему делать, а что нет. Но девушка не была готова его потерять снова. И дело было не в том, что он выбрал другую женщину. Дело было не в том, что он решил от нее отказать и переехать в другую страну подальше от нее… Нет, здесь речь была о его жизни. Дора была там. В войне нет ничего романтичного. Она убивает все человеческое, что в тебе могло остаться. И как только ты возвращаешься туда, ты подписываешь себе и своей душе смертный приговор. Она пережила страшное, что бы вытащить Эйдана оттуда. Она пошла против той жизни. К которой привыкла, подвергая себя страшному, лишь бы спасти любимого мальчишку из детства… Она просто не переживет, если Эйдан вернется в это пекло, ведь уже тогда спасти его она не сможет.
     Услышав шаги. Девушка вскинула голову, резко смахнув со щеки слезы, которые она даже не заметила. Метнулась взглядом на мусорный бак, из которого торчало письмо, плевать, пусть заметит. Пусть думает, что хочет. Пора им обсудить все, что этого касалось и поставить все точки на «и».
    А ты готова к этому, Пандора? Готова услышать его решение?

однажды его глаза станут навсегда ее миром

  Ты умеешь любить? Что это для тебя? Та самая любовь?
       Пандора часто стала задавать себе этот вопрос. Перестала прятаться от подобных мыслей, стала поднимать глаза и смотреть в собственное отражение, принимая действительность, а не прячась в воспоминаниях прошлого. Как оказалось, для Доры было куда проще жить в ненависти, в непонимании и страхе. Ты не несешь никакой ответственности, ты закрываешься от всего мира, идя по этой жизни один. Тебе не нужно принимать тяжелых решений, твоя душа полностью окаменела и ничего не испытывает. Не мучается, не болит, не сжимается в судорожных конвульсиях, трепыхаясь в грудной клетке. Тебе легко быть жестокой, тебе легко быть равнодушной ко всему, что происходит вокруг, ведь тебя это совершенно не касается. Любить сложнее. Любовь обволакивает, утягивает за собой в бездну, которая слишком притягательна. Но в этом и опасность. Она приносит боль, переживания, волнения за другого человека. А самое страшное, ты никак не можешь на это повлиять… Какое бы решение он не принял – тебе придется с этим свыкнуться. Словно твое сердце гуляет отдельно от тебя, принимает решения, и ты не можешь его переубедить. И в какой-то момент оно попросту может разорвать с тобой связь, оставив тебя с зияющей дыркой в грудной клетке. Это страшно. Это больно.
     И сейчас Обэн ощущала именно это. Пытаясь глотать слезы, стекающие у нее по щекам. Все что угодно. Она могла принять другую женщину радом с ним. Могла понять его желание уйти и больше никогда с ней не видеться. Все что угодно, но лишь бы знать, что Эйдан жив, его сердце бьется, а ноги ходят по этой земле. Пандора знала – если он вернется на войну, то живым оттуда не возвратится. Она не могла его потерять, обретя только сейчас.
     Пальцы женские судорожно сжимаются, до белесых костяшек, что отчетливо выступали на загорелой коже. Она кусает губы, впервые не зная, что сказать, как заговорить об этом и стоит ли вообще заводить эту тему. Страх узнать правду и не суметь на это никак повлиять. Если ты уйдешь. Я уеду за тобой… И плевать что будет дальше. Мысль щелкнула в голове так резко, что Пандора покачнулась от головокружения, поднимая взгляд. Она даже не услышала, как парень спустился с лестницы. Взгляд его метнулся к мусорному баку, потом к ней. Пандора с ним не могла сдерживать эмоции. По крайней мере, на лице все читалось. Это напряжение было настолько сильным, как натянутая струна…Она звенела и вызывала неприятное ощущение в грудине.
     Его лицо кажется спокойным, но на самом деле это не так. Губы тонкие плотно сжаты, словно он сам боится что-либо говорить. По коже стекают несколько капель от воды, а на бороде поблескивает влага. Глаза грустные, но уверенные в том, что им обоим это нужно. Только как? Как заговорить об этом? Для обоих это был ад, как бы Эйдан не считал иначе. Воспоминания, крики, смерть, пытки, весь тот ужас, который всплывал перед глазами столь явно картинкой. Почему ты хочешь вернуться туда? Почему?
     Эйдан ступит к ней, напирая своим ростом. Дора отступит на пару шагов, упираясь бедрами о стол. Она смотрит заворожено, как мужские пальцы справляются с поясом, как тонкая ткань с легким шелестом выскальзывает и распускается, давая полам халата распахнуться. Стройная фигура, спортивная, можно даже сказать. Плоский живот обнажится, бедра, что обтянуты полосками кружевного черного белья. Грудь подрагивает от отрывистого дыхания. Потому что приятно. Потому что напряжена и натянута как струна. Эйдан пытался ее отвлечь, сбавить это напряжение, но Пандора ни о чем не могла думать, кроме этого чертового письма, что сейчас валялось в помойке. Неужели война тебе важнее ее? Только вот Пандора не понимала, что для него огонь, смерти, выстрелы, взрывы были столь же притягательны, как и она…
     Прижимает ее к себе, скользя пальцами чуть шершавыми по нежной коже девушки. Уткнется носом в изгиб шеи, вдыхая ее запах….А Пандора задрожит как осиновый лист, на грани рыданий. Сильнее кусает губы, до боли, до крови, чтобы сдержаться. Ответы… Ей не нужны были ответы, лишь один. Что бы он ее успокоил. Прошептал на ухо, что никогда не уйдет на войну. Никогда. Она словно утопающий цепляется за него, карябает плечи, спину сжимает, пытаясь прижаться ближе. Раскрывает губы в тихом стоне, но кофемашина заставляет дернуться обоих, приводя в чувства, и расцепиться друг от друга.
Как больно.
    - Ты дал свое согласие? – Она шепчет так тихо, но в этом напряжении было отчетливо слышно, как дрожит ее голос. Ей не нужно было придумать поводов разных, не нужно было разжевывать все. Ее интересовал самый главный вопрос, его она и задала. Эйдан был таким же прямым, как и Пандора, за это она его любила. Он не умел врать так остальные. Больно, мучительно, невыносимо, но ей придется услышать правду, которую он хранит в своем сердце. Пальцы сжимают край стола, она словно ребенок, который не знал, что делать дальше. – Скажи, что ты никуда не поедешь… Пожалуйста. – Когда она так умоляла? Когда так просила? Даже в лагере террористов она не произносила этого слова, когда ее волю ломали. Лишь раз, когда просила оставить в живых молодого солдата, что попал им в плен. А теперь она умоляет его самого.
    Понимала, что ответ может быть любым, даже самым страшным. Она не готова была его услышать. Хочет понять его, принять даже с этой тьмой, что живет внутри. Поделись, быть может единственный человек, который сможет тебя понять – это она.

Под ногами почва дрожит и рассыпается. Пандора не успевает преступать с одного камня на другой, чтобы не ухнуть в них и не разбиться об острые скалы той правды, что настигала ее с каждым движением Эйдана. Он пытался ее успокоить, а это могло значить лишь одно – он собирался возвращаться. Так ведут себя и действуют те, кто ощущает на себе вину, те, кто боится совершить ошибку. Взгляд Пандоры скользит судорожно по его лицу, но боится остановиться на глазах. Знает, что если посмотрит, то увидит ответ в них. Дора знала этого мужчину, того мальчишку, который прятался от нее, а она все равно могла ощутить его эмоции, понять ту боль, что внутри разрывала грудную клетку. Все в детском доме считали парнишку жестоким и колючим, кажется, что даже сторонились, считая больным. Лишь Пандора следовала по пятам, была рядом тенью, что бы он постепенно к ней привык. Знал, что не один даже несмотря, на его агрессию. Она хотела подарить ему тепло и заботу, которых он лишился, потеряв родителей. Пандоре было легче тогда – она не знала, что такое любовь матери с самых ранних лет. Этот же мальчик потерял все, что бы вот так просто научиться доверять. Она трогала голыми руками его колючки, не боясь пораниться сама. И сейчас он словно в благодарность к ней, к тем временам делал то же самое.
     По сути, она была для него девушкой, с которой он замечательно проводил время в постели. Зачем он должен что-то объяснять и отчитываться, отвечать на нее вопросы? Но сегодня, сейчас, на этой кухне, Пандора поняла для себя, что для обоих эти отношения были нечто большим, чем просто секс на пару раз в неделю. Они оба пытались прикрыться именно этим, ведь так проще жить. Не нести ответственность за свои чувства… Но самого себя не обманешь. И сейчас его пальцы очень нежно стирали навернувшиеся на щеках слезы. Она не могла их контролировать, кусая губы со всей силы. Так касается лишь человек, который любит, боится сделать больно и потерять. Почва под ногами была слишком хрупкой. Это не новость о поездке, о длительной командировке. Это не новость о том, что он нашел для себя более подходящий и выгодный вариант… Это даже не слова о том, что ему лучше одному. Дора знала, если Эйдан уедете туда – это будет сравнимо с тем, что ей принесли письмо о его скоропостижной кончине в бою.
Нет.
Она не сможет. Это.
Пережить.
     Не принял решение. Пандора слышит голос мужской как в каком-то тумане, но умеет вычленить для себя те слова, что были важны. Хотя, после его признания стоит задуматься как о хорошем, так и о плохом. Но кого Дора пыталась обмануть? Она знала, что Эйдан никогда не скажет четкого и твердого "нет". Он всегда будет думать о возвращении туда, ведь там все понятно, все легко, как бы странно для обычного человека это не звучало. Пандора служила банде террористов – это немного другое, но все же она была на войне. Она знала как там сложно. Но с другой стороны все предельно просто…За тебя принимают решения, ты волен только подчиняться и исполнять приказы. Ты не несешь ни за что ответственности, твоя душа становится как камень. Не чувствуешь ни боли, ни отчаяния, ни страха. Ты идешь вперед, и ничто не может тебя остановиться. Ничего кроме смерти. Обычная жизнь была сложнее, слишком тяжелой в принятии решений, в той ответственности, которую ты несешь не только за себя.
      Больно. Мучительно. Невыносимо. Сердце сжимается так, что вот-вот лопнет. Разве этого хотела для себя Пандора? Она была трусом, она боялась этих эмоций, ненавидела себя за то, что впустила их в свою душу. Лучше бы она осталась той самой жестокой террористкой, что не знает ни жалости, ни пощады. Все что угодно, лишь бы не было так больно.
    - Ты просто умрешь там, Эйдан. – Пандора не кричала, не повышала голос. Знала, что это бесполезно, да и сил на это просто не было. Она не пыталась переубедить мужчину, знала, что это так же бесполезно. Ни в коем случае Обэн не принижала его таланты как вояки, но каждый из них понимал, что психика изменена и в большинстве случаев у бывших военных отсутствует чувство страха и самосохранения. Такие идут в бой первыми, и первыми погибают. - Ты и так отдал долг в свое время. – Выдыхает, закрывает глаза. Он довольно отслужил, перебил множество террористов, хватит, остановись.
     Мужские руки касаются ее сжатых пальцев. Чуть ли не отдирают от края стола, на котором она сидела. Эйдан словно вынуждал ее посмотреть ему в глаза, что она и сделала, тут же утопая в них. Пандора Обэн не боялась пыток, в ее глазах никогда не было слез, даже когда самым жестоким способом пытали молодых парней, а она стояла, как переводчик пыталась понять через их крик хотя бы слово. А сейчас ее колотит страхом и ужасом, полным отчаянием и пониманием того, что она ничего не может сделать. Этот страх ощутим, осязаем, он проникает под кожу, начинает течь по венам. И одному лишь богу известно, на что способен человек, ощущая этот самый страх.
     Ее тонкие пальцы коснутся густой щетины. Она попала в плен, теперь она. В плен его глаз, от которых не могла больше отвести взгляд. Почему я должен остаться? Как гром среди ясного неба. Последний и окончательный удар в самое сердце. Пандора перестает дышать, замирая в таком положении. Зрачок расширяются, ползя по темной радужке, делая их непроницаемо черными.
Потому что ты мне нужен.
Потому что я не смогу без тебя.
Потому что ты там умрешь.
     Столько вариантов в голове, но Пандора знала, что все это лишь оправдания, которые не удержат его. Ничто не удержит, но она лишь прикрывается всем этим, боясь произнести то, что на самом деле понимала. Вот сейчас. В эту секунду. Тебе нужно признаться? А ты дрожишь как осиновый лист, предпочитая снова оказаться там… Страх сковывает. Но он новый. Страх быть отвергнутой, когда откроешь свою душу и признаешься в этом. Ты боишься быть слабой. Что угодно. Боль. Агония, но лишь бы ни это. Безумно страшно оказаться отвергнутой после признания самого искреннего и чистого. Она бежала за ним тогда, когда он уезжал из детского дома, кричала и плакала. Но будучи ребенком, так и не смогла сказать самого главного слова… Ком застрял в горле. Руки девушки медленно скользнули по щекам мужским, чуть наклоняя голову.
    Шум в ушах выбивал привычные звуки реальности, погружая ее в какой-то вакуум. Трогает подушечками пальцев его губы, проводит по контуру, на шею, ощущая колючий ежик, короткой стрижки. Он выглядел так, словно был готов отправиться на войну прямо сейчас.
Они так близко друг к другу. Горячая мужская ладонь прожигает ее кожу через ткань тонкого халата. Губы женские чуть приоткроются, выпуская тихий стон. Нет, она не была из тех, кто говорит что-то ради какой-то цели. Эйдан наверняка видел, как для нее все это сложно дается, как раскрывается грудная клетка. Она отдаст ему свое сердце, а уже его выбор будет, что с этим делать. Пора брать ответственность за все то, что ты совершала Пандора. За каждый свой шаг.
     - Потому что я люблю тебя. – Едва различимый шепот, который громче всякого крика. Оглушительнее взрыва, сносящего все на своем пути. Столько лет она молчала об этом, не говоря ни слова. Она любила его. Так сильно и преданно, что в каждом ее движении, поступке, касании это читалось. Но с ее уст никогда не слетало этих слов. – Я не смогу без твоего голоса. Без твоего дыхания рядом. Без прикосновений и поцелуев, слышишь? – Так же тихо и ласково, словно касаясь словами самого сердца. Они шли как по минному полю, опасаясь взрыва, но теперь Пандора ступала легко и уверенно, и ей было все равно, что будет дальше. – И будь уверен, если ты уедешь, я последую за тобой.
    Я всегда буду твоей тенью. Всегда.

Звон в ушах, как признание собственного страха и беспомощности. Перед теми обстоятельствами, что преследовали их попятам, начиная с детства. Перед той ситуацией, что была сейчас между ними. Перед тем, что только что слетело с ее уст, словно против ее же воли. Нет, на самом деле Пандора понимала, что говорит. Сейчас как никогда ранее отчетливо и ясно, словно прозрение случилось в это мгновение. Но она боялась. Боялась услышать самое страшное, что могло уничтожить ее словно щелчком пальцев. Она погрязла в этих чувствах, она сама же запуталась в этих путах, куда поклялась никогда не влезать. Признаться в любви – это значит признать свою слабость. Открыть душу, в которую можно выстрелить и победить врага. Жалела ли она? Нет. Боялась ли она. Да. Все слишком рано, все держалось на волоске. Как бы ни было, с Эйданом они долгие годы считались врагами, не так давно каждый из них боролся за свою жизнь, желая уничтожить другого. Она была для него террористкой, девчонкой, которая длила его муки, заставляя смотреть на то, как раз за разом его друзья умирают от пыток, и не давала умереть ему самому. Он хотел ее убить, сделать как можно больнее, чтобы успокоить тот пожар, что бушевал в груди. Разве сейчас она имела право показать перед ним свою слабость? Разве имела право признаться в том, что главная ее слабость – это он? Много вопросов, и на них не будет ответов. Лишь время покажет, что было совершенно правильно, а что зря.
    Каждая девочка, что признается в любви, смотрит в глаза своего мужчины и ждет подобного в ответ. Но Пандора не была обычной девчонкой, она привыкла к боли, грязи, крови. К реальности, что куда страшнее розовых мечтаний. Романтические моменты в ее жизни не были никогда. И даже если это могло показаться таковыми, то были сделаны для определенной цели. Именно поэтому она ничего не ждет от Эйдана, словно опомнившись, опускает глаза, чтобы мужчина не видел в них этот страх и ужас от собственных слов. Нет, Райс поймет – она не врет. Сердечный ритм выдает девчонку с потрохами. То как подрагивает хрупкое тело в его руках, то, как она тяжело и сорвано дышит, стараясь казаться совершенно спокойной. Он научился считывать людей, и даже такую заядлую террористку он может считать даже по тому, как дрогнули ее ресницы.
      Но все стирается и становится совершенно неважным, когда мужские ладони обнимают ее лицо. Когда пальцы чуть грубоватые стирают дорожку слез, которые она даже не заметила. Пандора не плакала даже при самом жестоком к себе обращении, а от нежности его слезы катились по щекам безостановочно. Она осмелится поднять взгляд, когда губы мужские прошепчут лишь несколько слов. Самых главных слов в ее жизни. Он никуда не уйдет. Не бросит ее. Не оставит как тогда. Ей было все равно, что Эйдан не говорит ей о любви, слова те, что сейчас она слышала, были куда важнее и несли за собой больший смысл, чем просто «я тебя люблю». Для них обоих это слишком сложно, каждый понимал, какой путь тот прошел и каждый знал, что он утратил по ту сторону обычной и мирной жизни. Девушка поднимает руки, чтобы положить ладони поверх его и сжать крепко пальцы. Темный как ночь глаза блуждали по родному лицу, даже не веря в то, что сейчас между ними это происходит. Горячие поцелуи, объятия, потрясающий секс. Но все это было на уровне инстинктов, злости и безмерного желания. Сейчас же между ними та пропасть, что была практически непреодолимой, с каждым разом становилось все меньше, наполняясь другим. Нежностью. Заботой. Страхом друг за друга. Слабость ли это? Черт его знает.
     Губы касаются губ, забирая остатки ее воздуха, и только сейчас она наконец-то может расслабиться. С тихим стоном буквально обмякая в его руках, чувствуя, как рыдания буквально рвут ее изнутри, но смогла их сдержать, лишь крепче прижимаясь к мужчине, отвечая на поцелуй. В нем было куда больше, чем все слова мира. Честно она поступила или нет? Подумают позже. Она знала, что Эйдан ей не позволит куда-то поехать за ним. Там ее ждет такая же смерть, именно на это Обэн и надавила. На войне все средства хороши, но она шла на все, лишь бы мужчина остался здесь. На кромке сознания Дора понимала как ему сложно. Как сложно привыкнуть к этой жизни. Влиться в поток, который кажется, хочет тебя вышвырнуть через каждые пять минут. Она пережила это, научилась жить. Научит и его… Вместе они обязательно справятся. Главное, что его сердце будет биться. Ради этого она пошла против своих же и неважно кем они были. Ради этого, она рисковала своей головой. Ради этого она покончила с прошлой жизнью.
    Утыкается носом ему в шею. Жадно втягивая столь родной и любимый запах. Она больше ни слова не скажет о своих чувствах. Знает ведь, что все слишком сложно. Но Эйдан будет ощущать это в каждом движении, в каждом прикосновении. Порой молчание дает нам понять больше, чем громкие слова. Пальцами скользит по его плечам, карябает стриженый затылок, морщится. Он словно уже собрался уезжать, пару дней промедления и решение было бы принято. Обвивает ногами стройными мужчину за пояс, прижимаясь плотнее. Глаза девушки блестят от слез, но взгляд словно меняется, становясь диким. В них можно увидеть то, что пугает многих. Кажется, что даже если бы Эйдан решил все-таки уехать, она бы заперла его в подвале, но никуда бы не отпустила. Чертенок, что прячется в теле хрупкой молодой женщины, сейчас смотрел прямо на свою жертву. – Я хочу кофе и тебя. А в каком порядке, решать тебе.