«Не могу перестать думать о нашей последней встрече»
«Ты мне снился этой ночью»
«Сегодня я вылетаю в Лондон. А где будешь ты?»
«В этот раз Барселона показалась мне такой скучной...»
«Ром теперь ассоциируется только с тобой».
«Как же чертовски сильно я хочу тебя увидеть».
Пара десятков селфи, разной степени оголённости.
Несколько голосовых, записанных перед сном.
Фотографии неба над очередной страной, где вам не суждено пересечься.
Сотня банальных, но не менее милых «Спокойной ночи» и «Доброе утро»
А ещё тысяча эмодзи с поцелуем и красным сердечком.

Ваша переписка выглядела как переписка двух совершенно влюблённых друг в друга людей, которые при всём своём желании не могут каждую минуту находиться рядом. И пусть ты гнала от себя это дурацкое слово на букву «Л», предпочитая называть собственные чувства как угодно кроме «Любовь»: влечение, страсть, похоть, увлечение, вожделение. Но сути это не меняло – каждую свободную минуту (да и несвободную тоже) ты думала только о Дейроне, мать его, Эттвуде. О его руках под твоей узкой юбкой стюардессы, о его сносящих голову поцелуях, о его дьявольски соблазнительном взгляде, когда произносит «придётся отрабатывать». Ты думала о нём каждую минуту, что вы проводили порознь. И да, это было пиздец как много минут: если бы ты считала, то цифра давно перевалила бы за сотни тысяч. Слишком много для тех, кто не успел сполна насладиться близостью друг друга. Слишком мало для тех, кто привык брать от жизни всё.

Но ваши графики никак не хотели совпадать: самолёты разводили вас по разным городам Европы, будто издеваясь. Ни единого дня с момента вашей последней встречи в аэропорту вы не были одновременно в одном и том же городе. Насмешка судьбы? Чья-то злая шутка? Как бы то ни было, тебе это порядком поднадоело – ты привыкла брать всё в свои руки и ненавидела терять контроль, поэтому решила устроить Дейрону сюрприз. Ты знала, что ближайшие несколько дней он будет в Греции, а он знал, что тебя ждёт рейс в Великобританию, но, не сказав ничего ему, ты попросила коллегу тебя заменить и взяла несколько выходных. Если задуматься, впервые за все годы работы стюардессой. Дальше путём нехитрых, ненавязчивых расспросов про съёмки и планы, ты знала, где мужчина проведёт день. Оставалось дело за малым: прилететь в Афины, заселиться в отель, помыться, переодеться в сногсшибательное платье и вызвать такси до адреса, где проходит съёмка.

Ещё месяц назад ты сама не поверила бы в то, что способна на такие сюрпризы, но вот ты здесь, у входа в студию, где сейчас работает самый горячий фотограф на этой планете. Чуть поправляешь платье, проверяешь в небольшом зеркале макияж, и аккуратно приоткрываешь дверь, чтобы не сильно мешать процессу. Вот только вместо «процесса» застаёшь совершенно иную картину: Дей и полуголая девица, которая совсем не двусмысленно льнётся к нему и водит пальчиком по торсу. Охуенный сюрприз, да. Первая же мысль – свалить отсюда, и ты уже разворачиваешься к выходу, чтобы сделать это незаметно, но резкий порыв ветра захлопывает дверь с характерным стуком, и ты прям физически чувствуешь, как две пары глаз переводят внимание на тебя. Со «свалить незаметно» тоже провал. Ну что ж... Ты натягиваешь улыбку и вновь оборачиваешься на парочку.

— Сюрприз! – не очень стараясь скрыть ироничный тон.

Ты прямо сейчас резко развернёшься и уйдёшь, потому что меньше всего хочешь выяснять отношения. Но он улыбается так, что ты уже никуда не хочешь идти. Тогда ты прямо сейчас скажешь что-то колкое, саркастичное. Но он подходит близко-близко, накрывает твои губы поцелуем, и ты уже ничего не хочешь говорить. Окей, тогда ты прямо сейчас испепелишь его взглядом. Но он целует снова, и ты таешь в его руках как шарик сорбета под палящим солнцем Греции. Он действует на тебя совершенно гипнотически – рядом с ним мозг будто отключается. отдавая бразды правления сердцу, что прямо сейчас бешено колотится о рёбра. Ты совершенно не можешь злиться. Хочешь, вот прям по настоящему хочешь, потому что уверена, что должна – никто кроме тебя не должен иметь доступ к телу этого мужчины. Но видишь эту существенную разницу, с которой он смотрит на тебя, и на эту модельку, и злиться не получается. Ты чувствуешь между вами совершенно особую химию. И даже в те секунды, когда никто ещё не знал о твоём присутствии в студии, взгляд Дейрона на эту блондиночку совсем не был похож на тот, с которым он проходился по тебе перед приветственным поцелуем.

Поэтому ты выдыхаешь и опускаешься на мягкий диван, чтобы не мешать Эттвуду закончить работу. Следишь за каждым его отточенным движением, за каждой уверенной позой. Он чертовски прекрасен, когда вот так сосредоточен на работе, когда управляет девушкой в кадре, как марионеткой. В голове тут же всплывают кадры той, самой первой и единственной ночи, которую вы провели вместе. Звук затвора переносит тебя туда, в испанский отель, к большим окнам номера, где ты медленно снимала своё платье, позируя перед почти незнакомым мужчиной. И невозможно сразу не вспомнить и всё, что было дальше: и стоны, разрезающие тишину номера; и то, как вы изучали тела друг друга сантиметр за сантиметром; и каждый сумасшедший оргазм. Тебе тут же становится очень и очень жарко, даже не смотря на лёгкое платье и работающий кондиционер. Ты облизываешь пересыхающие губы и стараешься подумать хоть о чём-то ещё, но нихрена у тебя не получается.

Эти пятнадцать минут, казалось, длились бесконечно, но вот гаснет яркий свет софитов, модель переодевается в свою одежду и прощается, перед уходом вручая тебе свой номер, написанный на небольшой бумажке, и ты улыбаешься. Брюнет садится рядом, забирает номер и уже в следующую секунду ты располагаешься у него на коленях.

– И я, – отвечаешь на поцелуй, запуская пальчики в волосы мужчины. – Мне надоело полагаться на судьбу, и я решила взять всё в свои руки. Смотришь ему в глаза, перемещаешь пальцы на шею, медленно проводя по каждому позвонку. Как же сильно ты соскучилась! Конечно, ты понимала это и раньше, засыпая и просыпаясь с мыслями о Дейроне, но вот он сидит перед тобой, и ты совсем уже не можешь представить, как это – находится порознь. Рука перемещается по плечу, по предплечью, и вот ты уже, смеясь, забираешь смятый номерок той блондинки, пряча его в декольте, под тонкую сеточку белья. – Кто знает, вдруг пригодится, – шутишь конечно, не скрывая. Вряд ли хоть одна девушка на этой планете сможет вызывать у тебя хоть десятую часть тех эмоций, что вызывает этот брюнет.

В следующий миг ты уже приподнимаешься с дивана, не отпуская руки Эттвуда, чуть потянув его на себя.
– У тебя есть мои фото с нашей первой встречи, есть – со второй, пусть и с моими коллегами. Не будем нарушать эту традицию? – ты игриво улыбаешься, не сводя с мужчины взгляд карих, почти чёрных в этом полумраке глаз. Признаться, ты бы прямо сейчас занялась с ним сексом, закончив начатое там, в туалете ресторанчика, но сегодня тебе никуда не нужно спешить. Так почему бы не растянуть удовольствие? Если потом вас снова раскидает по городам и странам, то в этот раз ты собираешься взять от этой встречи всё. И даже больше.

– К чёрту приличия, – улыбаешься ты, когда лучи искусственного света разрезают полумрак студии. Вы с Дейроном целовались через минут пятнадцать после знакомства и занимались горячим сексом от силы через час – приличия, нормы морали и прочая херня теряли свою власть в тот момент, когда страсть к этому мужчине вырывалась на первый план. – Я хочу выглядеть на фото так, чтобы каждый раз, когда ты будешь их пересматривать, они вызывали у тебя стояк. Ты широко улыбаешься, но шутишь ли? Тебе нравится этот похотливый взгляд, с которым мужчина смотрит на тебя – через объектив ли, или просто, и ты совершенно эгоистично хочешь, чтобы так было всегда.

Как и в ту, первую ночь, ты начинаешь медленно скользить руками по телу, смотря на мужчину из-под полуопущенных ресниц. Как и в ту ночь, ты подцепляешь пальчиками лямки платья, позволяешь ему скатиться вниз, к твоим ногам, и остаёшься в сексуальном белье из тонкой, почти прозрачной сеточки. Как и в ту ночь, совершенно не стесняешься, смотришь в камеру откровенно, смело, с той лишь разницей, что теперь ты не просто чувствуешь, что дальше вас ждёт охуительный секс – ты на миллион процентов в этом уверена. И от этого сердце твоё пляшет с такой скоростью, разгоняя кровь по телу, что грудная клетка вздымается всё чаще и чаще, вторя твоему пульсу.

Дейрон зовёт подойти ближе, и ты повинуешься. Тебе жизненно необходимо быть ближе, тебе нужно коснуться его губ своими губами, закончить с этой прелюдией и наконец заняться тем, о чём ту мечтала все последние недели. Ты даже успеваешь стянуть с брюнета футболку, как будто просто чтобы уравнять позиции. Но Эттвуд не спешит – убирает твои волосы наверх, обнажая шею, и делает ещё несколько кадров. Возбуждение выходит уже на какой-то совершенно космический уровень, но ты готова продолжать эту игру. Что такое несколько минут после такой долгой разлуки? Следом за платьем ты избавляешься от сетчатого верха, вместе с ним на пол улетает и помятый листочек с номером телефона, а в это время ты слегка прикрываешь грудь правой рукой. Тебе кажется, что если прямо сейчас Дейрон не остановит съёмку, ты будешь вынуждена пальчиками спуститься под резинку стрингов, чтобы хоть немного унять тот жар, что полыхает внутри. О, ему очень бы понравились эти кадры, ты уверена, но раскалённая атмосфера между вами не оставляет ни малейшего шанса продолжать эту пытку вожделением. Вы оба сдались. Сдались, но не проиграли.

Мужчина убирает фотоаппарат, подхватывает тебя под бёдра и опускает на диван.
– И часто твои фотосессии заканчиваются именно так? – спрашиваешь сквозь поцелуй, пока твои пальцы расстёгивают джинсы и помогают стянуть их вместе с бельём. Да-да, всё ещё нетерпеливая, но рядом Эттвудом как будто иначе и не может быть. Ты даже не хочешь тратить время, чтобы избавиться от последнего предмета одежды (несколько драгоценных секунд и так потрачены на то, чтобы надеть презерватив), а просто отодвигаешь тонкую, невесомую ткань чуть в сторону, позволяя брюнету наконец войти в тебя, и тут же кусаешь его нижнюю губу, чтобы не срываться на стон. Возможно, не смотря на поздний час, в этом здании всё ещё кто-то есть, а вы ведь даже не заперли дверь изнутри. Но эта мысль буквально вытряхивает из тебя резкими и глубокими движениями брюнета вместе со всеми остальными мыслями. Ты сейчас вся обращаешься в в один сплошной чувствительный орган, и можешь думать только о том, как же чертовски Дейрон хорош.

На миг ты останавливаешься, ладонью заставляешь мужчину чуть отстраниться, пока сама стягиваешь с себя стринги и разворачиваешься, вставая коленями на диван и упираясь ладонями в кожаный подлокотник. Слова не нужны – досрочно одной лишь позы, чтобы в следующую секунду брюнет снова резко вошёл в тебя. Прижимается торсом к твоей спине, и ты обхватываешь его за шею одной рукой, тут же влажным поцелуем касаясь его губ. Ещё несколько неистовых, охренительно глубоких толчков, и оргазм накрывает тебя с головой, заставляя сжиматься нежную плоть и кусать собственные губы, чтобы сдержать рвущийся из груди стон.

– Ну что, будем считать, что отработала? – улыбаешься, вспоминая слова Дейрона, сказанные в ресторанчике аэропорта, когда ваше дыхание немного приходит в норму.

Признаться, у тебя были сомнения и страхи по поводу запланированного тобой сюрприза. Даже если отбросить в сторону, что планы у Дейрона могли поменяться, что он просто мог уже улететь из Греции, что мог быть слишком занят работой, чтобы уделить время тебе, больше всего ты боялась, что вся эта химия, всё это притяжение тут же растворится, как самый сладкий сон по утру. Что вы встретитесь в спокойной обстановке, без всяких «если судьба, увидимся вновь» и понимания, что вероятность новой встречи стремится к нулю; вне аэропорта, где в любой момент самолёты могут раскидать вас по новым странам, и каждая следующая минута вашего общения может стать последней; в общем, без всех этих ноток адреналина и ярких впечатлений, что делали предыдущие две встречи такими незабываемыми, и не испытаете ни-че-го. И разговор не будет клеиться, и в жестах будет читаться неловкость, и влечение окажется тебе совсем не таким сильным и жгучим. И вся магия, все твои фантазии рассыпятся как карточный домик.

И первые секунды встречи лишь усилили этот страх, потому что ты сразу подумала о варианте, который даже не рассматривала: что он может быть занят в Греции даже не работой, а кем-то ещё. Какой-нибудь другой красоткой, встретившейся ему в одной из столиц мира. И это даже было бы закономерно – вы виделись два раза в жизни, знали друг о друге совсем не много, вели переписку в мессенджере, но ничего друг другу не обещали. У ваших «отношений» вообще не было никакого статуса, и в вашем случае это было нормально. И именно поэтому в ту секунду, что ты наблюдала за Дейроном и блондиночкой по имени Мэри, все сомнения и страхи готовы были вырваться наружу.

Но первый же поцелуй, первое же прикосновение стирают все твои беспокойства: и химия никуда не делась, и влечение за эти пару недель лишь усилилось. А когда вы остаётесь одни, последние границы и вовсе стираются. Да, секс тоже оказался в тысячи раз лучше, чем в самых смелых твоих фантазиях. Дейрон говорит: «Твоя смена по отработки только началась», и ты уже не сомневаешься, что приехать сегодня сюда, к нему – лучшее решение за все последние годы твоей жизни.

Эттвуд встаёт с дивана, поднимает разбросанные вещи, а ты не можешь оторвать от него взгляд. Даже слова про секс после фотосессий тебя больше не раздражают – ты понимаешь каждую женщину, что не смогла устоять перед его магнетизмом. Ты ведь и сама не смогла. А ещё не можешь не думать о том, что никогда прежде он не трахал никого прямо в студии, и эта мысль тебе чертовски приятна. Настолько, что ты готова снова стянуть с себя платье и остаться тут ещё на какое-то время, но мужчина прав – ужин вам сейчас точно не повредит. Поэтому ты всё же отстраняешься от Дейрона, поправляешь платье, проверяешь в зеркале состояние лёгкого макияжа и укладки, чуть проходишься блеском по распухшим от поцелуев губами, и следуешь за брюнетом, покидая место преступления.

В ресторане царит полумрак, играет лёгкая живая музыка, на столах горят свечи и стоят маленькие букетики полевых цветов. Тебе тут очень нравится. Но больше всего нравится компания в лице Дейрона Эттвуда, один взгляд которого переносит тебя к событиям получасовой давности, где стоны твои смешивались с его тяжёлым дыханием. В выборе блюда и вина доверяешься официанту, так как совсем не хочешь тратить на это время. Уверена, что здесь отлично кормят, но тебе куда интересней сейчас сосредоточиться на идее, которую предлагает мужчина напротив. Правда или действие. Хорошо известная тебе с самого детства игра, в которую, при желании, можно играть совсем не по-детски. Будь вы не в ресторане при куче свидетелей, ты бы явно выбрала действие, которое непременно привело вас обоих к оргазму. Но вы не одни, поэтому ты принимаешь правила игры. Правда так правда.

– У тебя был с кем-нибудь секс с момента нашей встречи в аэропорту? – задаёшь вопрос, который, признаться, не давал тебе покоя. Ты знала, что никто из вас никому и ничего не должен, и спрашивала ты это не с целью обидеться или закатить скандал. Тебе правда было интересно. Да, можно было начать с банального: где родился, на кого учился и так далее, но для этого ещё найдётся время. Сейчас же, в рамках этой игры, тебе хотелось капнуть чуть глубже. Официант ненадолго заставляет вас прервать диалог: приносит вино, разливает по бокалом, пока взгляд твоих глаз проходится по лицу Эттвуда, от глаз к губам и обратно.

– Моя очередь? Пусть тоже будет Правда, – продолжаешь, когда официант оставляет вас наедине.

Он говорит «Да», и ты чувствуешь... облегчение? Да, это точно оно. Ты слышишь то, что хочешь, то, во что веришь, потому что именно так устроен твой мир. В твоём мире нет места верности, любви, моногамии, потому что всё это неизменно ведёт к боли, которую ты так старательно избегаешь. Не влюбляешься, не заводишь отношений, не даёшь обещаний, чтобы однажды не оказаться на месте собственной матери или любой из тех женщин, которым бесконечно изменяют их идеальные мужья. Да, твой отец не изменял, но может лучше бы выбрал ходить налево, чем поколачивать свою супругу по выходным. Всё просто: если за эти пару недель Дейрон успел с кем-то переспать, значит он не чувствует того же, что и ты, и тебе нужно просто вырвать, выкорчевать и сжечь все эти чувства, что он рождает в тебе, к херам как ты и привыкла. Провести с ним пару охренительных дней, без конца заниматься сексом, а потом заблокировать его номер и навсегда пропасть из его жизни. Тем более, что с вашими графиками это сделать проще простого. Он говорит «Да», и ты даже улыбаешься, потому что тебе больше не нужно вести долгие диалоги с собой, не нужно забивать на принципы, не нужно заниматься самокопанием и пытаться понять, что же делать с этими бабочками в твоём животе, к которым ты совсем не привыкла. Ещё, конечно, чувствуешь неприятный холодок в области солнечного сплетения, потому что не смотря на все страхи, все эти новые эмоции тебе чертовски нравились. Но они же и всё усложняли. Он говорит «Да», а потом продолжает, и холодок сменяется разливающимся по телу теплом, что тут же забирает всю тебя в своим объятия. Ведь не смотря ни на что, это именно тот ответ, который ты не хотела – в тайне от самой себя мечтала услышать.

Очередь Дейрона узнавать правду. Он как будто за эти пару секунд твоего сомнения считывает каждую твою мысль, и задаёт вполне логичный вопрос. А ты не спешишь с ответом: чуть отводишь взгляд в сторону, проводишь пальчиком по ободку бокала, потом делаешь глоток вина. То ли Эттвуд чертовски проницателен, то ли у тебя давно уже все на лице написано, но он попадает в цель. Окей, честность на честность.

– Могла бы пафосно сказать, что не доверяю всем, – ухмыляешься и делаешь ещё один глоток, – но да, мужчинам особенно. В целом, ничего экстраординарного за этим не стоит: у меня просто с детства не было перед глазами примера мужчины, которому можно доверять. Отец с этой ролью справился, мягко говоря, хуёво. И ещё глоток. Да, вытаскивать наружу демонов бывает не очень просто. Официант приносит еду, и у тебя появляется немного времени чтобы собраться с мыслями. Твоя очередь задавать вопрос, и, кажется, последний на сегодня. Вопрос от тебя. Вопрос от него. И придётся перейти к действиям – одна эта мысль заставляет кровь гнать по сосудам с невероятной скоростью.

– Что первое ты подумал обо мне, когда увидел? А второе? – смотришь мужчине в глаза. Еда выглядит аппетитно, но у неё нет и шанса перетянуть на себя твоё внимание. Он улыбается, говорит медленно, а ты не можешь оторвать взгляд, и лишь подошедший подлить вина официант заставляет тебя разорвать этот зрительный контакт.

– Последняя на сегодня правда? – ты смеёшься, наконец приступая к еде. Естественно, тебе не нужны никакие «правда или действие», чтобы рассказать что-то о себе и узнать его поближе, потому что тебе искренне этого хочется. Возможно, впервые в жизни. Но, чёрт, как тебе нравится эта начатая им игра.

Дейрон отвечает на твой вопрос, и всё вдруг сразу встаёт на свои места. Все мужчины, что тщетно пытались ворваться в твою жизнь, вечно изображали из себя кого-то, кем на самом деле не являлись: эдакие мачо, раскидывающие направо и налево дешёвые комплименты и неуместные подкаты, а сами тушующиеся, стоит только проявить чуть больше инициативы, чем они готовы; мудаки, натягивающие на себя маску романтика, с одной лишь целью – самоутвердиться за твой счёт и стереть из памяти; романтики, которые прикидывались, что им от тебя нужен только секс, а на самом деле желающие позариться ешё и на душу; важные и деловые альфа-самцы, которые на самом деле ничего из себя не представляют, и тайно мечтают, чтобы какая-нибудь женщина их отстрапонила; богатенькие детки богатеньких родителей, уверенные, что им все должны, а на деле просто глупенькие и недолюбленные. Ты повидала так много разных экземпляров, и ещё ни один не смог зацепить так, как этот брюнет напротив. Он говорит «Я всего лишь мужчина, никакой души», и ты понимаешь, почему он так выделяется на фоне других – он с самой первой секунды был честен и перед тобой, и перед своими желаниями. Всё просто.

– Не знаю, не знаю, – отвечаешь ты, сделав очередной глоток вина. Первый бокал подходил к концу, и заприметивший это официант уже спешил к вам, чтобы долить ещё.  – По-моему, в твоем признании куда больше истины, чем во всех лживых «ммм, мне так захотелось узнать тебя получше, я сразу понял, какой ты глубокий человек». Ты захотел меня трахнуть, и это самая прекрасная первая эмоция, на мой вкус. И точно самая честная. Ты пожимаешь плечами и следишь, как только что подошедший официант разливает алый напиток в хрустальные бокалы. А ещё, пока он тут, можно взять небольшую паузу и распробовать наконец еду – рядом с Эттвудом так не хочется отвлекаться на такие банальные вещи. Но, стоит признать, что готовили в этом ресторане совершенно замечательно.

Официант уходит, и ты поднимаешь глаза на Дейрона, в которых уже пляшут языки пламени. Правда – это, конечно, хорошо, но давайте не будем скрывать: вся игра затевалась не ради каверзных вопросов, а ради возможности словить адреналиновый кайф и придумать какое-нибудь совершенно безумное и совсем не детское действие. Тебе нужно немного времени, чтобы подумать, потому что ты не хочешь тратить свой ход на какое-то банальное и слишком просто желание, которое Эттвуд выполнил бы и безо всякой игры. Но он посылает правила к дьяволу и озвучивает своё. И кровь твоя закипает в ту же самую секунду. Ещё недавно тебе казалось, что просто физически невозможно испытывать страсть сильнее и ярче, чем ты уже испытывала, но каждый раз этот самый мужчина доказывает тебе обратное. И разве у тебя есть хоть малейший шанс ему отказать? Тем более, что игра есть игра, и ты ненавидела проигрывать.

Ты даже не отвечаешь, а лишь неотрывно смотришь в тёмные глаза напротив. Вокруг – люди, и каждый из них занят ужином, но о них ты думаешь в последнюю очередь, когда обе твои руки опускаются под стол, тонкие пальцы проникают под лёгкую ткань платья, подцепляют тонкое бельё и тянут его вниз, позволяя скатиться до самого пола, чтобы потом подцепить их носком туфли, приподнять, взять в руку, а в следующий миг, всё ещё не разрывая визуального контакта, улыбнуться и вложить кружево в ладонь мужчины.

– Ты же понимаешь, что сейчас у меня есть одно единственное желание? – делаешь большой глоток вина и облизываешь губы. – Я хочу, чтобы ты отвёз меня к себе и трахал меня всю ночь напролёт. И в этот раз мне не придётся сбегать утром. И тут же, ухмыльнувшись, добавляешь: – Но давай ещё поиграем. Действие: хочу кончить от твоих пальцев. Место действия выбирай сам.

В любой другой ситуации, с любым другим мужчиной все было бы совершенно иначе. Во-первых, не факт, что ты вообще взяла бы специально отпуск и приехала бы ради кого-то в другую страну. Во-вторых, не факт, что ввязалась бы в эту игру. Но даже если бы эти два пункта всё же сложились, ты бы точно не позволила бы никому устраивать такой разврат на заднем сидении автомобиля, управляемом незнакомцем. Ты бы точно остановила, не поддалась, убрала руку, строго бы посмотрела в глаза и отвлекла поцелуем, а если бы реакции не последовало, то попросила бы водителя остановиться и покинула салон машины, дабы на тратить время на того, кто не готов услышать «нет». Но сегодня, с Дейроном ты готова была стереть все мыслимые и немыслимые границы, полностью растворяясь в каждой эмоции, в каждом ощущении, что дарит тебе этот мужчина. Вначале ты думаешь «а что такого?», когда он его рука теряется под подолом твоего платья – водителю небось и не видно ничего в зеркало заднего вида. «А что такого?», когда Эттвуд переходит к активным ласкам, закрывая твой рот поцелуем – со стороны ж наверное выглядите просто как парочка целующихся. «А что такого?», когда пальцы этого брюнета погружаются в тебя, и ты уже не можешь сдержать рвущийся наружу стон – даже не нужны никакие оправдания, потому что тебе плевать. Водитель получит большие чаевые, классную историю для обсуждения с друзьями, а может и повод передёрнуть сегодня ночью, а ты слишком хочешь продолжения, чтобы прекратить всё прямо сейчас. Кусаешь свои губы, кусаешь губы Дейрона, кусаешь его руку, утыкаешься в плечо, лишь бы не смущать незнакомца за рулём ещё более откровенными стонами, особенно тем, что готов сорваться с твоих губ в момент крышесносного оргазма.

– И много таких кружевных трофеев ты привозишь домой из поездок? – спрашиваешь с улыбкой, когда уже в номере отеля Дейрон убирает твоё бельё в свой чемодан. Ну что же, лишиться части комплекта – небольшая цена за охренительный вечер, и не менее охренительную ночь, которая только начинается. Подходишь к мужчине ближе, перехватываешь его руку в останавливающем жесте, и уже сама начинаешь медленно расстёгивать пуговицы на его рубашке, при этом с каждой пуговицей делая небольшой шаг в сторону кровати. – Выпью, – неотрывно смотришь в глаза, в этот самый момент замечая в них лёгкое удивление, поэтому сразу добавляешь: – Позже. Пальцы уже переходят на пряжку ремня, на пуговицу брюк, на ширинку. – Правда или действие? – последние слова, прежде чем у самой кровати опуститься на колени, обхватить член губами и сравнять наконец счёт в количестве оргазмов.

Этой ночью вы не могли оторваться друг от друга. Иногда отвлекались на алкоголь, иногда – на разговоры, куда чаще – просто чтобы отдышаться и привести пуль в относительную норму. Твои стоны то и дело разрезали тишину номера, спинка кровати нещадно билась о стену, ваши тела покрывала испарина, твою кожу покрывали красные следы от жадных прикосновений этого мужчины, губы распухли от поцелуев, каждая мышца в теле нуждалась в отдыхе, но ты ещё никогда прежде не чувствовала себя настолько охуенно. И если в прошлую вашу жаркую ночь ты всё же нашла в себе силы и уехала на рассвете в свой отель, то сегодня никаких сил бы не хватило, чтобы вытащить себя из объятий Эттвуда и покинуть пределы его кровати.

– Надеюсь, сегодня у тебя нет съёмок? – проводишь пальчиком по профилю мужчины, когда за окном уже зарождается рассвет. – Мне кажется, я могла бы провести так целый день. Улыбаешься, а уже совсем скоро засыпаешь на плече брюнета, чувствуя совсем рядом мерный стук его сердца.

Первый раз ты проснулась, когда солнце только-только заглянуло в комнату. Мужчина рядом спокойно спал, поэтому ты устроилась поудобнее, прижалась к нему поближе, поборола желание поцеловать, дабы не нарушить крепкого сна, и чуть улыбнулась. И вдруг поняла, что ещё никогда и ни с
кем прежде не оставалась до утра. То есть в в жизни твоей было множество разных экспериментов сексуального характера, кроме одного: не просто провести с кем-то ночь, но и начать вместе новый день. Удивительное ощущение. Дейрон лежит такой чертовский красивый, в первых лучах солнца, и даже будто чуть улыбается, а может и просто очень расслаблен. И впервые в жизни тебе никуда не нужно спешить, не нужно выдумывать поводы свалить, не нужно на цыпочках собирать свои вещи по номеру и незаметно выскальзывать за дверь. Ты пытаешься запомнить это тёплое ощущение и снова засыпаешь.

Ещё через пару часов ты окончательно просыпаешься от поцелуя на твоей спине. Чуть потягиваешься, приоткрываешь глаза и не можешь не любоваться видом, открывающимся на обнажённого Эттвуда, следующего в душ. С одной стороны, очень хочется ещё немного понежится в постели, дождаться мужчину, утянуть его под одеяло, но с другой, мысль о том, что прямо сейчас тёплые капли разбиваются о его тело, заставляет тебя быстро подняться и направиться следом. Подходишь со спины, обхватываешь Дейрона руками где-то на уровне грудных мышц, скользишь по коже ниже, чувствуя, как под твоими ноготками напрягается пресс, опускаешься ниже, к уже возбуждённому члену. – Какой ненасытный. Тебе этой ночи тоже определённо не хватило, чтобы сполна насытиться этим брюнетом, который прямо сейчас разворачивается, страстно целует, и в следующий миг уже прижимает тебя к стенке. И вскоре твои стоны растворятся в шуме бьющихся о кафель каплях воды. Когда с водными процедурами было покончено, ты чуть подсушиваешь волосы, надеваешь платье, и вы покидаете номер, отправляясь в город на поиски завтрака. Бельё так и осталось в чемоднане.

– Хочешь ещё одну правду? – вспоминаешь вчерашнюю игру, когда на очередной из улочек вы делаете остановку для поцелуя. – Я никогда не брала отпуск, чтобы приехать вот так к кому-то в другую страну ради нескольких совместных дней. Да, игра давно закончилась, не оставив никого из вас проигравшими, но тебе хотелось быть откровенной с этим мужчиной. Ты ещё сама не до конца понимала, почему, но списывала всё на эйфорию после множества охренительных оргазмов. Как бы то ни было, тебе не хотелось засорять сейчас голову этими размышлениями – для этого у тебя ещё будет масса времени наедине с собой. А рядом с Дейроном тебе просто хотелось наслаждаться перманентным ощущением тепла где-то в области сердца.

– Надо будет заехать в мой номер, взять пару вещей. Например, ещё один комплект кружевного белья, – улыбаешься, когда вы расположились на веранде одного из уютных ресторанчиков, подставляя лицо солнцу.  Тебе так нравилось вдруг никуда не спешить – ты миллион лет не была в полноценном отпуске, и уже забыла, каково это. И вот сегодня, в самой охренительной компании из возможных, ты вдруг смогла не просто временно оказаться в очередной стране, а насладиться городом, страной, людьми вокруг. Ты внимательно разглядывала открывающиеся виды, изучала меню, выбирая что-то интересное. Ты вдруг так остро почувствовала жизнь, что улыбка не сходила с твоего лица. – Расскажи, что за встреча ждёт тебя вечером? – спрашиваешь, прежде чем озвучить только что подошедшему официанту свой заказ.

– Через пару дней мне нужно вернуться к работе. Уже назначены рейсы в Мадрид, Милан, Лондон. Прилетишь куда-нибудь ко мне? Всё с этим мужчиной было в новинку. Это было страшно, волнительно, необычно, но ещё и завораживающе, приятно, восхитительно. Как хочется, чтобы эти пары дней не заканчивались... Первым на стол опускаются две кружки с кофе, и ты делаешь первый глоток.

– Или приезжай просто так, без работы – я найду, чем тебя занять, – улыбаешься, доедая завтрак. Даже после прошлой ночи сексуальное притяжение между вами было такой силы, что ты не могла представить, как это, несколько дней, а то и недель, не иметь доступа к телу этого мужчины. Вряд ли даже самая горячая переписка сможет тебе заменить его руки и губы на твоей коже. Тебе нужен он в непосредственной близости, вот прям как сейчас. И ты надеешься, что у вас ещё будут такие дни, потому что впервые не хочешь даже думать о ком-то другом. Поэтому и идея перевезти вещи кажется тебе такой логичной – зачем тратить время на разъезды между отелями, если можно потратить его на что-то куда более приятное? Перед тем, как покинуть номер Дейрона, где теперь уже стоял и твой чемодан, ты переодеваешься в новое платье, под которое надеваешь другой комплект белья, и вы вместе едете на студию, где Эттвуда уже ждала модель.

А дальше случается то, чего ты никак не могла ожидать – брюнет вдруг представляет тебя своей девушкой, и мир будто останавливается. Ты очень быстро приходишь в себя, даже что-то умудряешься сказать Хелене, но внутри мысли уже пускаются в бешеную пляску. Съёмка начинается, то и дело мигает вспышка, раздаётся звук затвора, но ты можешь думать только о словах Дейрона. Девушка. Первое ощущение – чертовски приятное, но чем дольше ты думала, тем больше ты ощущала странную тревогу в области солнечного сплетения. Девушка. Ты даже не помнишь, называл ли тебя хоть кто-то так раньше? Или ты просто не давала отношениям дойти до этой стадии? Ты всю жизнь избегала долгих и серьёзных отношений, и вдруг сама не заметила, как оказалась в центре головокружительного романа, наплевав на все выстроенные собой границы.

Съёмка заканчивается, а ты всё ещё думаешь. Позже ты обязательно поймешь, что за всем этим стоит просто банальный страх и полное недоверие к мужчинам, ведь самый главный мужчина твоей жизни предавал тебя. Предавал каждый раз, когда избивал мать, когда крушил мебель, когда бил кулаком по стенам, когда орал. Если даже он предал, почему остальные не предадут? Но сейчас ты ещё пока не можешь распознать этот страх. Тебе просто волнительно, запутанно и странно.

По дороге в ресторан ты пытаешься отвлечься, улыбаться, шутить, касаться, целовать, но, кажется, Дейрона не обмануть, потому что почти сразу, как только вы расположились и сделали заказ, он задаёт такой простой вопрос, на который ты и сама не знала ответ. Вначале даже думаешь отшутиться, но потом всё же выбираешь правду. По крайней мере ту, которую уже успела осознать и почувствовать к этому моменту.

– Не боишься сразу вешать ярлыки на эти отношения?, – чуть улыбаешься, водя пальчиком по ободку бокала с вином. – А если я совсем не такая, как представляешь? Ведь ты даже не знаешь, сколько мне лет. А ещё не знает ничего о твоей семье, твоём прошлом. И всё равно готов называть вещи своими именами. А почему ты не готова, Алисия?

Совсем скоро ты снова и снова будешь прокручивать в голове этот монолог и ненавидеть себя. Первый раз ты так счастлива. Первый раз тебе так хорошо не только трахаться, но и просто проводить время вместе. Первый раз ты сама приехала к мужчине. Первый раз хотела, чтобы и он приехал к тебе. Первый раз ты планировала какое-никакое, но совместное будущее, пусть в нём пока и было место только для коротких, но горячих встреч. «Сколько еще ты будешь обманывать себя, что тебе куда лучше одной?» – будешь снова и снова спрашивать саму себя.

Но сейчас ты в ресторане и пытаешься изобразить из себя самодостаточную, гордую и не влюблённую по уши девушку. Потому что да, Алисии Круз страшно. Страшно раскрыться, страшно довериться, страшно позволить сердцу почувствовать хоть настоящее. И видишь по взгляду Эттвуда, что твой ответ ему не нравится.
– Кажется, я поспешила с переездом вещей в твой номер?

С каждым сказанным мужчиной словом пульс в твоей сонной артерии набирал скорость. Казалось, что ещё несколько фраз, сказанных слишком спокойным тоном, и твоя тахикардия достигнет предела: перед глазами пляшут точки, дышать становится тяжелее, в ушах появляется шум. Ты пальцами впиваешься в край стола, чтобы чувствовать хоть какую-то дополнительную опору. Взглядом впечатываешься в уголок губ Дейрона, но на самом деле как будто смотришь сквозь него. Тебе чертовски хочется залпом опустошить бокал вина, но ты не можешь пошевелиться. Каждое его слово – ударом по голове. Каждое его слово – острым лезвием по мягкой коже. Каждое слово – пулевым навылет. Потому что да, каждое сказанное им слово – абсолютная правда, в которой тебе так не хотелось признаваться даже самой себе.

Но не смотря на бурю внутри, внешне ты держалась изо всех сил, чтобы не показаться слабой. Держалась, когда он всё это говорил, и даже умудрялась сохранять такое лицо, будто тебе всё равно. Держалась, когда он достаёт бумажник с явным желанием рассчитаться по счёту. Держалась, когда он вставал из-за стола с чёртовой улыбкой на губах. Держалась, когда его силуэт растворился за дверью ресторана. Держалась, когда сама в пару глотков допила вино, заказала авто и вышла следом. И лишь в такси ты наконец смогла дать волю чувствам и разрыдаться, как не плакала очень и очень давно. Возможно, даже никогда в жизни, тем более – из-за мужчины, с которым не состояла в родстве. Вежливый таксист даже спросил, не нужна ли тебе помощь, но когда ты ответила отказом, учтиво замолчал и больше не лез с разговорами. Вначале ты заезжаешь в номер Эттвуда за чемоданом, потом наконец возвращаешься в свой и сразу заказываешь бутылку рома, собираясь утопить в нём все не сбывшиеся планы на этот маленький отпуск.

Однако грусть быстро сменяется гневом. В первую очередь, на себя, ведь Дейрон был прав во всём. Ты просто испугалась: ответственности, искренности, собственной слабости. Ты так привыкла не привязываться, что разучилась доверять и просто раствориться в чувствах, в наличии которых уже не оставалось ни капли сомнения. А ещё ты злилась на Эттвуда, снова и снова задавая себе один и тот же вопрос: неужели ты не стоишь того, чтобы хоть немного за тебя побороться? Сейчас тебе кажется, что скажи он одну какую-нибудь успокаивающую фразу, возьми тебя за руку, и ты бы в ту же секунду забрала свои слова назад и не пришлось бы расставаться. Но он сам выбирает самое просто из всех возможных решений и уходит, оставляя тебя наедине с чувствами. Так может не так уж сильно ему это всё было нужно? Может не так уж и взаимны были его к тебе чувства, как казалось ещё каких-то несколько часов назад?

Тебе было обидно, было больно, ты злилась. Но разве не этого ты добивалась, в конечном счёте? Никаких ярлыков, никаких рисков, снова одна. Свободная, вольная делать что пожелаешь и с кем. Вот только проблема заключалась в том, что хочешь ты только одного – чёртова Дейрона Эттвуда, который напомнил тебе, что некоторым желаниям просто не суждено сбыться.

На следующее утро, мучаясь похмельем, ты улетаешь из Греции на день раньше запланированного, а уже через сутки снова выходишь в полёт, с головой погружаясь в работу. Рейс сменяется рейсом, бесконечный поток незнакомцев, тысячи раз произнесённые и выученные до автоматизма слова.Привычная жизнь, в которой не было, нет и не будет места этой боли и грусти. Как и ещё долго не будет места случайным связям с незнакомцами в разных странах – с тебя хватит.

Очередной рейс до Лондона. Очередной одинокий вечер "до". Очередные тщетные попытки уснуть без алкоголя или снотворного. В своей красивой форме ты стоишь с коллегами у входа в самолёт и профессиональной улыбкой встречаешь пассажиров, как вдруг среди толпы узнаёшь знакомый профиль, и сердце замирает. Уже через мгновение встречаешься взглядом с такими знакомыми тёмными глазами, выдаёшь стандартное приветствие, и гнев обрушивается на тебя с новой силой. Он игнорирует, не обращает внимание, и тебя это пиздец как бесит. Будем вести себя как дети и изображать незнакомцев? Хорошо. Это должны были быть очень "весёлые" пять часов полёта.

Погружённый в работу, с наушниками на голове, он старательно делал вид, что тебя не существует, но и ты не собираешься подходить к нему – твои коллеги прекрасно справятся и без тебя. Тем более, что каждый несколько минут тебя вызывает к себе мужчина, что сидит через проход от Эттвуда, по самым разным поводам: то принести ещё алкоголь (самый частый запрос), то уточнить время полёта, то рассказать какую-нибудь шутку. Ты привыкла к таким пассажирам, поэтому лишь вежливо отвечала и мягко улыбалась. Через пару часов мужчина уже успел поднабраться, и ты всё ждала, когда же он уснёт, ведь чаще всё было именно так. Но вот ты несёшь ему очередной стакан колы, с которой он мешал виски, и он вдруг тянет свою руку, явно намереваясь опустить её тебе на бедро, обтянутое юбкой, называет тебя "Красавицей", и ты успеваешь лишь чуть отскочить в сторону, а в следующий миг кола летит на брюки Дейрона. На секунду закрываешь глаза, берёшь себя в руки, натягиваешь улыбку и переводишь взгляд на брюнета:

– Я прошу прощения, мистер Эттвуд! – из кармана достаёшь салфетки и начинаешь промакивать брюки. И чуть понизив тон, переходя почти на шёпот, добавляешь: – Я правда не специально. Прости.

Ты обожала летать. Тебе нравилось ощущение при наборе скорости, нравились первые секунды взмывания вверх, нравилось видеть из окна пушистые облака и яркое-яркое солнце. Но больше всего ты любила полёты за то, что на высоте десяти тысяч метров все проблемы, все трудности и тревоги вдруг начинали казаться тебе такими же крошечными, как и всё, что находилось под вами. Там, среди бескрайнего неба ты забывала и о прошлом с его детскими травмами и страхами; забывала о настоящем, в котором всё и всегда было слишком запутанным; забывала о будущем, которое вообще представлялось тебе пугающе размытым. Ты парила на этой высоте и ничего больше не имело смысла кроме свободы, лёгкости и счастья, что разливалось густой патокой по твоим венам.

Вот и сейчас, Дейрон смотрит тебе в глаза, стоя так близко в узком проходе между креслами, и ты вдруг понимаешь, насколько глупым было всё произошедшее несколько дней назад. А главное – какой глупой была ты. Ты ловишь взгляд Эттвуда, чувствуешь горячее, колотящееся в груди сердце, и твоя реакция на его слова кажется тебе совершенно идиотской. Впервые в жизни мужчина вызывает в тебе такие эмоции, впервые ты рядом с кем-то чувствуешь себя такой счастливой, впервые в жизни ты с наслаждением забиваешь на все свои правила и ни секунды не жалеешь об этом. И впервые самый горячий брюнет на всей планете называет тебя своей девушкой, и вместо того, чтобы испытать кружащую голову радость, вместо очередной страстной ночи или даже страстного вечера в очередной студии, вместо волнующего каждую клеточку тела нового ощущения близости с потрясающим мужчиной, ты пугаешься и изображаешь, что тебе это всё не нужно. Настолько не нужно, что после его ухода рыдаешь ещё пару часов, напиваешься и ненавидишь себя.

Следуешь за брюнетом до уборной, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Не лезешь, не врываешься – просто ждёшь снаружи. И вот он выходит, переодевшись в джинсы и футболку, делает шаг в твою сторону, сокращая расстояние и маневрируя на тонкой границе между «мы просто столкнулись в узком коридоре самолёта» и «твои губы так близко, что я чувствую твоё горячее дыхание на своей коже». И в эти мгновения ты сожалеешь о своём решении особенно сильно. Как и о том, что ты всё ещё на работе, и не можешь просто забить на все условности и поцеловать, вкладывая в этот поцелуй все чувства, что ты испытываешь к Дейрону, и в которых, кажется, наконец готова признаться в первую очередь себе. Чертовски сложно удержать, чертовски сложно не остановить его за руку, чтобы он смог продолжить начатое предложение, но вас прерывает твоя коллега, уводящая Эттвуда на новое, свободное место. Ты же закрываешь глаза на несколько секунд и делаешь несколько глубоких вдохов и не менее глубоких выдохов, дабы попытаться успокоить пульс. Смотришь на часы – скоро погасят свет, чтобы пассажиры могли отдохнуть – в Лондон вы прилетаете глубокой ночью.

Ты вновь натягиваешь улыбку и следуешь по рядам, чтобы убедиться, что у всех всё в порядке. Особо активный «обольститель», к счастью, уже уснул, да и остальные были заняты своими делами, поэтому ты направилась к Дейрону, чтобы сказать то, что должна была сказать ещё там, в греческом ресторанчике. Подходишь к нему, смотришь в глаза, собираешься начать говорить, но вот основное освещение выключается, и остаются включёнными только индивидуальные лампочки над каждым креслом. Над брюнетом она пока не горит, но подсветки дорожек тебе достаточно, чтобы видеть его лицо. Ты присаживаешься на корточки, чтобы не смотреть сверху вниз, а потом протягиваешь руку как при знакомстве и говоришь негромко:

– Меня зовут Алисия Крус, мне двадцать шесть, и я выросла в семье, где с детства наблюдала, как напившись, мой отец колотит мою мать.  И я знаю, что это нихрена меня не оправдывает, но я просто хочу, чтобы ты знал, какого размера тараканы обитают в моей голове. А ещё я трусиха, да, ты абсолютно прав. И если я о чём-то и сожалею в своей жизни, то только о том, как отреагировала на твои слова, сказанные в студии. Всё это время ты улыбаешься, но не профессиональной, натянутой улыбкой, а мягкой, чуть приподнятыми уголками губ. И после небольшой паузы чуть наклоняешь голову, слегка прищуриваешь глаза, в которых тут будто загораются искорки.

– Правда или действие?

Пожалуй за всю свою сознательную жизнь ты никогда не действовала на эмоциях, полагаясь только на разум. Именно разумом ты попыталась прочувствовать, что вызывают в тебе слова Дейрона «моя девушка», и ничего хорошего из этого не вышло: было обидно, грустно, больно. Ты хотела включить логику, объяснить с её помощью произошедшее, но сколько бы ты не думала, это не отменяло того факта, что ты не чувствовала себя счастливой. То есть ещё недавно чувствовала, а потом включила разум, накрутила себя, и перестала. И эти последние дни без Дейрона, пусть даже в формате переписки, были почти невыносимы – ты столько раз порывалась написать, столько раз думала извиниться, отшутиться, сделать вид, что ничего не произошло, но каждый раз понимала, насколько неуместно это будет выглядеть. Логика мешала, логика путала, логика точно лишала тебя чего-то очень важного. Кого-то очень важного. И вот сейчас, в этом самолёте, ты, возможно впервые в жизни, позволяешь себе просто чувствовать. И всё вдруг становится так просто.

Твои пальцы касаются ладони Эттвуда, чувствуют тепло его кожи, взгляд встречается со взглядом его тёмных глаз, и ты чувствуешь, как счастье захватывает каждую клеточку, каждый атом твоего тела. Он отвечает тебя, тоже приоткрывая кусочек той жизни, что была скрыта от большинства, и ты чувствуешь нежность, что лучами света разливается из области сердца. Он не спешит с ответом на твой вопрос, смотрит внимательно, будто заглядывая в душу, и ты чувствуешь влечение, что мурашками проходится по позвоночнику. Он выбирает действие, и ты чувствуешь разливающееся по телу предвкушение от второго раунда начатой в Греции игры. Он поднимается с кресла, выбирает место, откуда вас могли бы увидеть несколько пассажиров бизнес-класса, если бы не спали и не видели сны, и притягивает тебя в поцелуе и ты чувствуешь не только прилив адреналина из-за возможности быть застуканными, не только кружащую голову страсть, но и влюблённость, что окутывала всё твоё тело. Да, ты уже не сомневалась, что влюбилась в этого брюнета по уши, и была готова признаться в этом не только себе, но и всему миру.

Больших усилий стоит прервать поцелуй, убрать ладонь с грудной клетки Дейрона и чуть отдалиться, чтобы для всех возможных свидетелей выглядеть максимум как просто хорошие знакомые. Ну что же, теперь ты готова озвучить своё желание.

– Я бы хотела, – начинаешь почти шёпотом, – чтобы ты пошёл в туалет и кончил, думая обо мне, нооо... – делаешь паузу и улыбаешься. – Я бы эгоистично предпочла присутствовать при этом лично. Смотришь мужчине в глаза, и тебе даже кажется, что ты видишь, как в тёмных зрачках вспыхивает пламя. – Так что вот моё другое желание – своди меня на ужин в Лондоне. Давай закончим то, на чём остановились. Ну или можем поужинать прямо у тебя. Оставляю право выбора за тобой. Следующий мой рейс только через два дня. Ты знала, что сказанного не вернуть, и ты своими дурацкими речами в том ресторанчике точно зародила в Эттвуде сомнения на свой счёт. Но если он и правда чувствует всё то же, что чувствуешь ты, разве это не повод попробовать снова?

– А теперь иди отдыхай, – самыми кончиками пальчиков касаешься руки мужчины, приподнимая уголки губ в улыбке. – Через пару часов мы уже приземлимся. И ты возвращаешься к коллеге, чтобы через час объявлять о том, что самолёт готовится к посадке.

– Слушай, а это не тот фотограф, с которым ты целовалась несколько недель назад в аэропорту? Я ещё думаю – лицо знакомое, – Меган смотрит на тебя с нескрываемым любопытством. Но вместо ответа ты лишь загадочно пожимаешь плечиками и опускаешься на своё кресло.
– Поговорим об этом на земле.