Перси потягивается и открывает глаза, приподнимая голову над подушкой. Солнечные лучи белёсыми полосами расчерчивают обои в цветочек на стене напротив, отражаются в зеркале в углу комнаты, селятся на светлой коже. Она тут же вспоминает сон, посетивший её этой ночью, и улыбается. В ночных сновидениях она поменялось телами с Богиней Весны, её полной тёзкой и двойником, и оказалась в подземном царстве, королевой которого ей пришлось притворяться, чтобы не вызвать гнев богов. И особенно Аида, верховного Бога Смерти. Король Подземного царства, к слову, был дьявольски прекрасен, даже слишком, чтобы быть правдой. А ещё снился секс с Аидом, такой сносящий голову и такой реалистичный, что в мышцах до сих пор будто ощущалась приятная усталость, как будто все эти горячие сцены происходили наяву буквально несколько часов назад. А ещё Персефона точно ощущала во сне любовь. Такую реальную, такую сильную, как никогда и ник кому за свою пусть и не долгую, жизнь. Даже сейчас сердце начинало биться быстрее, будто сохранив воспоминания о чувствах к этому Богу прямиком из сна. Прекрасного сон, охренительного. Таким непременно хочется с кем-то поделиться. Или наоборот, оставить эгоистично только себе, периодически прокручивая эти кадры снова и снова в в памяти.

Но если это сон, почему мне так грустно, как будто я и правда рассталась с кем-то очень важным?
Но девушка списывает всё на пасмурную погоду за окном и поднимается с кровати, чтобы облачиться в лосины с коротким топом и отправиться на пробежку. Но прежде – разблокирует телефон, дабы проверить появившиеся за ночь уведомления. В телефоне видит сообщение от родителей, что они задерживаются в Греции, видит предыдущие сообщения, о которых не помнит, но это совсем не кажется ей странным. Словно она знает где-то внутри, что так и должно быть. Что всё правильно и логично. Что пару недель назад был её день рождения, она получила в подарок книгу, решила никак не отмечать этот праздник, а дальше проходили совершенно обычные дни, ничем не примечательные. Такие дни, которые не отпечатываются в памяти, с годами смазываясь в одно бесцветное пятно будней. Может поэтому было так грустно, что всё случившееся во сне было лишь плодом воображения? Ведь это было прекрасное приключение, яркие эмоции, волнующие чувства, а реальность же была куда прозаичней.

Но Перси быстро отогнала эти мысли, тем более, что недавно приехал очередной груз из Афин от родителей, и его нужно разобрать. На это в итоге ушла пара дней – девушка почти не выходила из дома, аккуратно перебирая посылки, декларируя и снова упаковывая хрупкий и не очень груз, часть оставляя в квартире, а часть планируя передать в музей.

И вот сегодня, когда с делами было наконец покончено, а последние коробки были снова запакованы и подготовлены к отправке, девушка отправилась развеяться в любимую кофейню у дома. На улице лило третий день подряд, как будто у кого-то сверху испортилось настроение. Перси взяла большую порцию кофе с корицей и шапочкой из пены, села у панорамного окна, из которого открывался прекрасный вид на вечно спешащий город, открыла новую книгу под названием «Прикосновение тьмы», что купила пару месяцев назад в книжном магазине по совету продавца, и погрузилась в мир, непременно возвращающий её мыслями к тому сновидению, что до сих пор не покидал мыслей блондинки.

Когда очередная глава подошла к концу, Персефона поднимает взгляд на улицу, чтобы дать глазам отдохнуть, и сквозь окно, щедро усеянное каплями, видит какой-то до боли знакомый мужской образ. И сердце почему-то сжимается. Девушка вдруг откладывает книгу, бросает вещи и недопитую вторую порцию горячего напитка, и выбегает прямо под ливень, не думая о зонте. Но на улице никого – незнакомец как будто испарился, оставляя после себя тонкий запах дыма, мяты и каких-то сладковатых цветов.

Платье в считанные секунды промокло насквозь, крупные капли стекают по лицу, задерживаются на кончике носа, распущенные волосы чуть завиваются от влаги, но Перси не может сдвинутся. И вдруг каждая клеточка тела ощущает чьё-то присутствие. Она резко разворачивается.
– Ты… И сердце замирает.

Тёплый дождь пробирается под льняное платье, под тонкое бельё в сеточку, проникает будто под кожу, от чего она мигом покрывается мурашками. Персефона не может сделать вдох – кажется, будто и вовсе забыла как дышать. И даже сердце замедлило бег, будто боясь спугнуть этот возникший среди пустующего в непогоду города. Перси может лишь смотреть в глубину чёрных глаз напротив, в которой, готова поклясться, видит синеватые огоньки пламени. Отвлекись она хоть на секунду, непременно заметила бы, что капли льющейся с неба воды перестали путаться в волосах и проходиться по коже, будто обрисовывая каждый изгиб юного тела, не решаясь прикоснуться. Но нет. Персефона не замечает этого, потому что всё её нутро, каждая клеточка, каждый атом были обращены к мужчине, что стоял напротив.

Самый прекрасный мужчина из самого прекрасного сна прямо сейчас смотрел на блондинку сверху вниз, мягким бархатным голосом произносил её имя и в эфемерном жесте прикасался к её лицу. И вместо крупных дождевых капель на неё один за одним обрушивались кадры... сновидения или прошлого? Всё это врывалось в сознание Персефоны яркими вспышками: чёрные мраморные колонны тронного зала, корона с драгоценными камнями, множество перелистанных книг, ароматные цветы из сада, шёлковые простыни его покоев, сочный персик с устроенного душами праздника, кубки с терпким вином, кружевные платья, мягкая шерсть Цербера. Кадр за кадром, деталь за деталью прорисовывались на картине воспоминаний с молниеносной скоростью. И конечно центром этой экспозиции был Он. Величественный, статный, сильный. Он заполнял собой все оживающие в памяти картинки – словами, взглядами, жестами, прикосновениями, поцелуями, сбившемся дыханием. Девушка словно снова слышит и «Ты кажется забыла кто я, Персефона», и «Моя маленькая богиня все еще злится?», и «Alors qui est tu» и проносящееся несколько раз эхом «Я знаю, что ты не она, но мне все равно, я хочу тебя».

Сон предстаёт явью, холод фантазии сменяется жаром манящего тела напротив, и Перси наконец делает вдох. Она всё ещё не верит своим глазам. Не верит ни сердцу, что теперь колотиться как бешеное, будто пытаясь восполнить упущенный за последние секунды кислород, ни мозгу, пытающему переваривать новую реальность, которая тут же сменяется интерьером комнаты юной Персефоны.

Единственный вопрос крутится на кончике языка: «Неужели я всё ещё сплю?», но вместо ответа чувствует прикосновение губ мужчины, таких знакомых и таких желанных, и девушка больше не сомневается. Ни один сон не способен передать тех чувств, что пробуждались внутри, той бури из нежности, страсти, тоски, похоти и л ю б в и. Но уже в следующий миг Перси отстраняется, хмурит брови и спрашивает, смотря в глаза Аида:

– Как ты мог оставить меня так надолго? Как ты мог позволить мне забыть тебя? – она не кричала, но всё же с каждым словом чуть повышала тон, пристально вглядываясь в лицо напротив, приподняв голову. Сердце выстукивает заводные ритмы о рёбра, заставляя грудную клетку вздыматься чаще, румянец селится на щеках. Персефона хочет услышать ответ. Очень. Но ещё сильнее она хочет вновь поцеловать Аида. Хочет так сильно, так неистово, что впивается ногтями в ладонь, сжимая руку в кулак, только бы не сорваться. Ей нужен ответ. Она правда злится. Он не должен был так поступать – это было не честно. Будь блондинка всё ещё в теле богини, все комнатные растения сейчас бы непременно обратились в пепел, но в пепел обращалось только её собственно сердце, чтобы вскоре как птица Феникс вновь возродиться.

– Лучше помнить и скучать, чем не помнить и жить дальше, как будто тебя никогда не было в моей жизни. Я не хочу забывать тебя. Перси опускает две ладони на лицо мужчины. – Я хочу помнить. Всё. До мельчайших деталей. И в новом полном страсти поцелуе прижимается ближе. И без того короткое платье норовит задраться выше, сдаваясь под натиском ладоней Аида, что крепко держали девушку, будто боясь, что она может исчезнуть. Руки блондинки уже начинают растёгивать пуговицы на мужской рубашке, проникать под белоснежную ткань, что так красиво контрастирует с цветом кожи, поцелуи опускаются ниже, к ключицам, но вдруг Персефона останавливается, утыкаясь носом в шею, тонкими пальцами чуть сжимает ворот рубашки, чтобы остановить их нетерпеливый порыв, выдыхает и поднимает взгляд на Бога Подземного царства:

– И о чём же ты хотел поговорить? – спрашивает с мягкой улыбкой на губах.

– Но мы сейчас не в твоём мире, а в моём, – улыбается Перси. Прямо сейчас они впервые были вдвоём в её мире – в пределах её по-девичьи милой комнаты со всеми этими маленькими подушками, свежими цветами, книжками, безделушками, зеркалами и лёгким хаосом, который так шёл юной блондинке. Они были в пределах её квартиры, где ещё будучи маленькой она нередко слушала мифы о богах и богинях Древней Греции, которые в этой семье заменяли привычные сказки про принцесс и волшебниц. Они были в Нью-Йорке, в родном городе Персефоны, который она любила всей душой, и который, со всей этой суетой, контрастами и бешеным ритмом тоже так шёл этой юной девушке. Они были в этом, «верхнем» мире, далёком от магии и чудес. Да, впервые с момента «знакомства» Аид целовал Перси в её мире, в таком привычном и понятном ей, и от этого сердце её трепетало ещё сильнее прежнего.

– Так что можем обойтись без осторожностей, – смеётся блондинка, и это последнее, что она скажет этой ночью. Разговоры сменятся стонами, тяжёлым дыханием, ударом изголовья кровати по стенке, звуками шлепков разгорячённой кожи о кожу и недовольным стуком соседей по батареям. Мир Перси, их с Аидом мир, сейчас точно сжался до размера этой кровати, где пальцы девушки впивались в сильные плечи мужчины, а губы оставляли влажные дорожки поцелуев. К своим двадцати трём годам не сказать, что у девушки было уж очень много партнёров, но она всё равно была уверена, что лучше этого мужчины не было, нет и не будет. Аид своими властными прикосновениями, своими резкими движениями снова и снова доводил Перси до разрывающего мир на мириады осколков оргазма. И уже в следующее мгновение своими губами заставлял возбуждаться с новой силой. Это было прекрасно. Это было охуительно. Это было даже лучше, чем блондинка запомнила. Но может дело ещё было в том, что она наконец была в своём теле. И это было тело молодой девушки, ещё не пресытившееся жизнью.

Но как бы то ни было, засыпая, юная Перси чувствовала себя нереально, божественно счастливой. У у неё не оставалось ни капли сомнения, кто стал источником этого счастья. Бог, чьё имя веками вызывало страх и трепет у простых смертных. Сейчас он лежал в объятиях простой американки, и она слышала, как внутри у него бьётся горячее, большое сердце.

Проснулась Персефона, когда в комнату уже настойчиво проникали солнечные лучи. Вначале, всё ещё не распахивая глаза, она провела ладошкой по простыне, и тут же села, потому что рядом никого не оказалось. На долю секунды девушка даже успела испугаться, что всё происходящее ночью было лишь сном, игрой её больного воображения. Но вдруг пространство спальни наполняет низкий, бархатистый голос, и Перси поднимает глаза, встречаясь взглядом с Аидом, что стоял в одном полотенце на бёдрах в проёме её ванной комнаты. Перси тут же чувствует возбуждение, и расширившиеся зрачки с участившимся в секунду дыханием выдают её с потрохами. Да она и не собирается скрывать, какие чувства в ней вызывает этот мужчина.

Губами ловит стекающую капельку воды, когда он оказывается на кровати и следит, как под его поцелуями рассасываются успевшие налиться за ночь синячки. Блондинке было плевать – она бы с радостью показала их миру, но в этих заботливых жестах было столько тепла, что девушка не стала спорить и просто наблюдала, наслаждаясь прикосновениями его губ к своей коже.

– Если я скажу, что предпочитаю не выходить из комнаты, ты мне поверишь? – она улыбается, приподнимаясь с постели и совершенно не стесняясь наготы. Обходит кровать и садится Аиду на коленку, проводя пальцем по контуру его лица. – Ты же приходил сюда и раньше, я права? И что ты успел заметить? Чем я занималась? – говорит негромко, смотрит в глаза.

– Для начала мне нужно в душ. А ещё я чертовски сильно хочу есть, а значит мы пойдём пить кофе в мою любимую кофейню, – резко поднимается, забирает с вешалки неподалёку короткое платье и, прежде чем исчезнуть за дверью ванны, оборачивается.
– Ты же не оставишь меня там одну? – спрашивает она про кофейню. Или не только?

В кофейнях блондинка всегда называла своё сокращённое имя – Перси. Так было проще, быстрее, и не возникало разного рода расспросов и попыток пошутить. Перси. Коротко и ясно. И прекрасно помещается на картонном стаканчике. Но сегодня девушке впервые хочется иного, и она с улыбкой отвечает:
– Персефона и Аид. Без усмешек, без пояснений, коротко и ясно.
– Ого! Прямиком из Подземного царства пожаловали к нам? - добродушно смеётся молодой паренёк. Но Персефона оставит этот вопрос без ответа, а лишь пожмёт плечиками и заберёт два напитка, тут же протягивая один из них Аиду. Выбор падает на столик у окна, с видом на вечно спешащий куда-то город.

– Если честно, я пока не заметила последствий, – отвечает на вопрос Бога. – Ни новой одежды в гардеробе, ни ухажёров под дверью, ни татуировок на теле. Такое ощущение, что она просто хотела максимально погрузиться в мою жизнь, ничего в ней не меняя. И я ей очень за это благодарна. Да, а ещё благодарна за шанс познакомится с Аидом. Пусть и подвергая риску, пусть непродуманно, пусть опасно и эгоистично. Но если бы она не решилась на это, юной Перси никогда не испытать всего того, что случилось с ней в последние недели.

Перси делает первый глоток любимого кофе и окидывает взглядом присутствующих. Кто-то работает, кто-то отдыхает в одиночестве, кто-то проводит время с друзьями. Но чем дольше девушка смотрит на людей, тем отчётливее замечает одну важную, раздражающую тебя деталь. И Персефона решает озвучить её мужчине напротив, ловя взгляд его тёмных как воды реки Стикс глаз.

– Меня бесит, что все женщины в радиусе нескольких метров пялятся на тебя, – улыбается уголками губ, но не шутит. И правда бесит: некоторые смотрят не отрываясь, откровенно, раздевая взглядом, другие исподтишка, скромно, но устоять не может никто. И в целом, Перси их понимает. Даже в обычной одежде он дьявольски красив. И от него веет такой мощной уверенностью, силой, властью. Он буквально излучает сексуальность, и блондинка готова поспорить, что любой дамочке в этой кофейне достаточно одного его пронзительного взгляда, чтобы их трусики намокли. На Персефону он действовал также. С той лишь разницей, что она не просто фантазировала – она знала, насколько он горяч.

Перси никогда не считала себя особенной. Симпатичной? Да. Но не канонической красоткой с обложек журнала. Умной? Вполне, но не гением. Природа не наградила её какими-то талантами типа рисования или пения. Она не играла на музыкальных инструментах, не била спортивные рекорды, не писала стихов. Конечно, у девушки были качества, которые все же выделяли её среди других: интересное имя, неплохое чувство юмора, жизнелюбие, заразительная улыбка, харизма, а еще самоирония. Но если всё это обобщить, ты Перси была обычной, обычной молодой жительницей Нью-Йорка. И должна была прожить обычную жизнь. Не плохую и не хорошую, не абсолютно счастливую и не драматически несчастную – обычную.

А потом юная Перси вдруг оказывается в теле Богини Весны, встречает Аида, и всё её представление о себе разбивается в прах. Нет, она не становится вдруг талантливой, у неё не появляются суперспособности, не появляется супер интеллект – она всё ещё та же Персефона двадцати четырёх лет. Но всё случившееся расширяет границы и представления о мире. Все мифы вдруг обращаются в реальность. И мир становится куда интересней. И пусть это была лишь глава, пусть однажды девушка снова вернется к своей обычной, привычной жизни. Но это у неё уже не отнять – эти события изменили её, сделали уверенней, сильнее, а главное – счастливее.

И да, теперь девушка чувствует себя намного сексуальней. Она и до этого не сомневалась в своей привлекательности. В прошлом были и отношения, были и сексуальные партнёры, был разный опыт и серьезных романов, и горячего секса на одну ночь. С разными мужчинами она чувствовала себя и желанной, и красивой, и сексуальной. Но всё это не шло ни в какое сравнение с настоящим. Настоящим, в котором сам Бог Подземного царства смотрит на юную блондинку с неприкрытой похотью, и она каждой клеточкой тела чувствует, какую страсть вызывает в нём. И она чувствует себя не просто привлекательной или желанной – она чувствует себя Богиней. Даже оставаясь смертной.

– У меня есть просьба, – чуть наклоняет голову, не разрывая зрительного контакта, и берёт Аида за рук. – Если мы больше не сможем видеться, прошу, не проси Гекату стереть мне память. Я хочу запомнить тебя. Даже если эти воспоминания будут причинять мне боль.

Может со стороны сидящая в кофейне за столиком парочка и выглядела так, будто у него непременно должна быть страстная любовница на стороне, а она вечно ебёт ему мозг ванильными мечтами о какой-то идеальной жизни, вот только на самом деле в чувствах этих двух было куда больше искренности, чем любой незнакомец мог себе вообразить. И да, какая-нибудь страстная любовница и правда может оказаться в постели с Аидом, но только если в роли третьей, а ебать Перси предпочитает совсем не мозг – её намного больше интересуют другие части тела этого прекрасного Бога. Но всё это останется только между ними – никому из смертных больше не узнать всей правды.

И даже не потому, что любой смертный воспримет такую историю как бред сумасшедшего или эффект забористых наркотиков, а потому, что обладать такой информацией попросту опасно. Кто знает, вдруг она дойдёт до кого-то из божков и будет использована против Аида? Но об этом блондинка даже не думала – её вполне устраивал сценарий, в котором всё происходящее между ней и Аидом – тайна. Ну или она просто ещё не до конца поняла, что это значит. Она молода, всё ещё чуть наивна, не думает и не мечтает о таких вещах как свадьба, семья, дети. Её не волнует далёкое будущее – она, как и положено таким юным особам, живёт настоящим, а в этом самом настоящем она чертовски счастлива. Влюблённость заполоняет собой все мысли, вытесняя любые страхи и сомнения. Ей плевать, что она вряд ли познакомит Аида с родителями, что их не ждёт простая жизнь с завтраками на кухне, ремонтами, переездами, путешествиями. Когда прикасаешься к чему-то настолько значимому, когда узнаёшь о материях, скрытых от большинства, начинаешь понимать, насколько все эти мелочи несущественны.

Прямо сейчас юная Персефона из Нью-Йорка пьёт кофе с Богом Подземного царства в своей любимой кофейне, чувствует его поцелуй на своих губах, прикосновение горячих пальцев, покрывается мурашками от бархатистого тембра его голоса и хочет лишь одного – чтобы это мгновение длилось как можно больше. Был лишь один важный вопрос, на который бы стоило как можно быстрее найти ответ: девушка и правда была готова, что всё происходящее у неё с Аидом лишь милость богов и однажды обязательно закончится или обманывала себя и просто отрицала действительность? В любом случае, эти размышления она оставит на те вчера, когда будет одна в своей квартире. А сейчас она сделает глоток кофе и улыбнётся.

– Спасибо, – может ей и не очень нравился сам ответ, но она правда была благодарна за честность. Сделав финальный глоток, Перси поднимается со стула, отправляет стаканчик в мусорку, и вместе с Аидом направляется на улицу. Погода была чудесной: чуть припекало солнце, но лёгкий ветерок с побережья дарил приятную свежесть. И блондинка не сомневалась, куда теперь направится вместе с мужчиной, что обнимает её за тонкие плечи.

Ноги сами несли девушку с одному из любимейших мест в родном Нью-Йорке – к набережной, с которой открывался волшебный вид на Ист-Ривер и другую часть города. Здесь всегда было немало народу, но всё же нашлось свободное местечко на ступеньках у самой воды. Перси всё ещё чувствовала, да что там чувствовала – видела своими глазами, как многие женщины буквально пожирали Аида глазами. Он как будто излучал мощь. Наверное, все боги производили такой эффект на смертных. И у Персефоны закрался логичный вопрос: а поддалась ли она этому влиянию? Или в теле Богини оказалась неуязвима?

– Расскажи, о чём ты думаешь? – оставляет поцелуй в уголке губ и опускает голову на плечо Аида.