— А это феррари?
— Нет,это бентли.
— Никогда не слышала.

Ночные огни были очень схожи с ленивым хищным змеем, яркими пятнами стелившимся вдоль остывшего, ошалевшего от полуденного солнца асфальта. В воздухе все еще терпко пахло духотой - последними отголосками уходящей поры, отчаянно цепляющейся когтями. И криком ее были птицы, ключами стремящиеся к югу и люди, спешно кутающиеся в черные длинные плащи. Все вокруг медленно начало выцветать и терять краски. Уж Эйвери знала точно - до Рождества. Когда каждый посчитает святым долгом перед Родиной и Королевой, надеть красный колпак и орать во всю глотку « Рождество приходит». А пока - лишь серость и ее полутона.
Ветер окутал ее плечи и заставил зябко дернуться, будто это так легко, смахнуть с лацкана пальто. Но он, ветер, о нем же речь, тут же вцепился в волосы. Эйвери повернулась к нему лицом, ведь именно так нужно встречать врага и неприятности, зажмурившись. Свет от фар ослепил ее буквально на секунду. Пронесшийся мимо автомобиль потянул за собой резкий вечерний запах воды и чего-то отвратительного. Девушка посмотрела в след машине, подсвеченной красноватыми мутными огнями, и двинулась дальше вдоль моста.
Синева неба уже давно обрела метаморфозы фиолетового цвета - он буквально сожрал все небо и продолжал темнеть, и темнеть. Огни города уже ожили , тут же осадив окна, как маленький рой светлячков. Эйвери замерла посреди тонкой дороги - мост все еще был под подошвой ее сникерсов, сунула руки в карманы расстегнутой кожаной куртки и глубоко вздохнула.
Многие спешили домой - к семьям, родным и близким. К коту или псу, отдохнуть от работы и городской суеты. Ее же дома ждал кактус и бутылка виски. Девушка порылась в карманах и нашла смятую пачку сигарет и зажигалку. Остановилась, слегка сдвинувшись к мосту, сложила руки в кармашек и осторожно прикурила, вталкивая в легкие ментоловый дым. Никто не обогнал ее, никто не удостоит ее укоризненного взгляда - мост не был топ-местом прогулок среди любителей походить. А Эйвери не была поклонницей пеших прогулок. Но пришлось - машину украли, а покупать новою ей не хотелось. Полицейские клялись, что найти Камаро в Чикаго , им не составит труда. Но вот прошла уже неделя, а ее малышка так и катает кого-то другого. Было даже обидно.
Эйвери остановилась, сделала немного глубоких затяжек, потом выпустила дым и уставилась на гладь воды. Она казалась отвратительно грязной и жутковатой в сумерках, будто картиной артхаусного ужастика. Девушка все ждала, когда из под черноты появиться кто-то вроде Пеннивайза, или хотя бы Чужого, но увы. Шоу не предвиделось, а ей пора было двигать домой, иначе так и до окоченения не далеко. Эйвери избавилась от окурка, выбросив его в ближайшую урну и подумала - а почему бы не пробежаться? Она, в конце -концов, когда-то была капитаном группы поддержки. Вуд начала перебирать ногами быстрее и мысленно начала успокаивать себя, что за ней никто не гонится. Это ее решение - бежать или нет. Они живут в двадцать первом веке, алле! Ей достаточно только позвонить копам, как тут будет несколько машин и журналисты в придачу. Новости, радио, интернет-блоггеры. Все будут тут и будут искать гребанного преследователя известной Эйвери Вуд. Дочери такой прекрасной женщины. Мецената!
Эйвери замерла и начала идти медленнее. Она пойти уже шагнула с моста, как заметила машину. Камаро. Не ее, конечно. Ее крошка была черной - как лакричная конфетка. А эта - красная. Как огонь на ветру. Но модель явно была такой же. Машина ехала медленно, рядом. Бдуто сопровождая. Эйвери усмехнулась и повернулась к стеклу, останавливаясь. Машина тоже остановилась. Она подняла бровь и усмехнулась, мол, чего надо-то?
Вот это да.

You keep me wide awake every day, every weekend.
Day every weekend, day every weekend
Стали бы Вы садиться в машину, к совершенно незнакомому человеку, когда земля только и полниться новостями об убийствах и изнасилованиях? Эйвери слегка склонилась голову, чтобы увидеть парня, так вольготно обращающегося к ней. Вполне симпатичный, с завораживающими глазами и слегка странноватым говорком. И паскудным, видимо, воспитанием. Так вот, садиться в машину к незнакомцам нельзя. Этому же в любой школе Вас обучат. Приведут ужасающую статистику - вот, мол, погляди. Каждая n-нная девочка найдена мертвой! Очнитесь! Девушка усмехнулась уголком рта, на языке все еще горчил ментол.
Погода становилась паскудней с каждом минутой. Ветер уже забрался ледяными когтями ей под свитер, царапнул под ребрами и по груди, не прикрытой даже бюстгальтером. Она ведь вышла на пару минут, а загулялась. А из машины валило жаром, хорошо пахло выделанной кожей и чем-то еще, что определялось просто как приятный запах. Какие-то смешанные полутона. Эйвери спокойно могла пойти дальше. Вряд ли бы у парня хватило мозгов силой затаскивать ее в авто - тут камеры на каждом шагу. И кое-кто, кстати, сейчас штраф может получить. Лаковый бок машины блистал в косых уличных фонарях, что зажглись совсем недавно. Решайся или нет. Ты с ним или одна. Но Эйвери надоело быть одной. И это тоскливое чувство, толкало ее порой и сейчас, на данный момент, на истинные безумства. Человеку нужен человек. Это уж точно. Подавив какой-то трусливый порыв побежать к машине, сжимаясь и ссутулив плечи, девушка вальяжно направилась к двери. Она не спешила, но и не пыталась показать всем своим видом, будто оказывает великую честь. Тут гордиться не было, в конце-концов, на ней старые джинсы, пусть и под модные колготки - сеточку.
Еще когда она прикоснулась к ручке, ее словно прошибло каким-то непонятным чувством. Ощущением дежавю. Эйвери нахмурилась, но отбросила эту ненужную эмоцию. Без обидняков и церемоний скользнула в теплый салон. Она захлопнула дверь - бережно и осторожно, тут же повернувшись к водителю. Вот теперь можно было его рассмотреть хорошенько.
Кажется, немногим старше ее, может быть, даже одного года. Что-то необычное было в его внешнем виде, общей манере держаться - Эйвери окинула его пустым, совершенно нечитабельным взглядом. Уголок ее губ все так же был вздернут. По салону лентами скользил какой-то модный трек, но его расслышать было сложно - лишь басы отдавались легкими ударами по коже.
— Не боишься, что у меня «того?» - девушка покрутила пальцем у собственного затылка, барабаня пальцами другой руки по коленке, где в джинсе проглядывала голая коленка, прикрывая сеткой колгот, - наброшусь на тебя и изнасилую? А ты так молод.
Эйвери усмехнулась сильнее, уголок ее губ пополз превращаясь во что-то вроде соблазнительной ухмылочки, то все тут же потухло. Вуд откинулась на сидение, затылком прижимаясь к хорошо выделанной коже. Даже специалистом не нужно было быть, чтобы увидеть - машинка эта, весьма дорогое удовольствие. И вновь это чувство дежавю. Будто она тут уже сидела, точно так же. Что за глупости ей лезут в голову сегодня, весь день, черт возьми. По лобовому стеклу тут же начал барабанить мелкий противный дождь. Сработали дворники и их механическое шарканье смешалось в странную какофонию звуков наравне с песней. Девушка лениво моргнула несколько раз, радуясь тому, что не осталась на улице. Сейчас бы промокла с головы до ног. Мелкий дождик моментально перерос в дождь -стеной.
— Спасибо, - благодарно пророкотала Эйвери, голос ее сошел на хрипцу и затих. Она уставилась в окно и принялась осматриваться, размышляя о том, как добраться домой. Она может попросить парня подкинуть ее к метро, но денег на метро у нее нет. В кармане лишь пачка сигарет да зажигалка. Ключи от квартиры и больше ничего. Даже мобильник с собой не взяла. Да и зачем он ей? Друзья ей звонить не будут, потому что их априори не существует теперь. А мать, если уж захочет ее найти, найдет и без помощи этого гаджета. Впрочем, если она уже села к нему в машину, что уж теперь думать о безопасности. Пусть уж до дома везет.

««One week in we let the story begin
We're going out on our first date
You and me are thrifty»»
Стоило ей захлопнуть дверцу, как машина тут же мягко двинулась с места, направляясь к городу, который уже оживал яркими огнями. Ровная дорога легко сминалась колесами. Парень не гнал, видимо осознавая, что так или иначе попадет в пробку. От моста до центра города — рукой подать. Эйвери поймала себя на мысли, что сидит, как и положено благочестивой леди. Даже руки на коленях сложила. Никуда не годиться. Перво — наперво, девушка тут же вытянула ноги вперед. Теплота в салоне тут же пробралась под кожу, растекаясь тлеющей лавой по венам. Руку она отвела в сторону и запустила меж сидением и дверцей, ощупав пластиковые стыки. И вновь это странное ощущение. Будто она уже сидела так.
Хотя, это и было ведь так. Только в ее машине. И за рулем был ее брат. Она погладила кончиками пальцев кожу сидений и вздохнула — особенно грустно и несчастно. Скучала по своей машинке. К тому же, забыла в ней блокнот с записями и цепочку с подвеской. Вещи были, скорее, дорогими сердцу, чем кредитной карте. Фотография с братом, затесавшаяся где-то между страниц, стоила всех сокровищ мира. Но, увы. Эйвери моргнула несколько раз и поняла, что провела пару минут в тишине, после того, как парень счел ее слегка не в себе. Интересно, что же он подумает, когда они подъедут к ее квартире? Что у большинства богатых девочек точно все шарики закатились за ролики?
Машина легко влилась в общий потом. Все таки, «камаро» была идеальной. Мягкий ход, большая скорость. Странно было, что никто из них не пытался завязать разговор, разбавляя тишину. Хотя, не странно вообще-то. Повисшая между ними, она была подобна чему-то легкому и обволакивающему. Тишина не была напрягающей, скорее наоборот. Чувствовалось в ней нечто ... уютное. Будто Эйвери знакома с этим парнем даже не год или два. Словно всю жизнь с ним бок о бок. Может быть, виновата в этом была так же «камаро», вызывающая отчаянное ощущение дежавю. А может быть, отвратительная погода. Как знать, да и какая разница? Факт фактом оставался, и Вуд приняла его, как должное. Иногда проще плыть по течению и позволить событиям мчаться своим ходом. Бездействие — это тоже, в некоторой мере, действие.
  — Эйвери,  — медленно ответила девушка и уставилась в зеркало заднего вида. Отражение огней придорожных кафе и магазинов увлекли ее буквально на секунду. Неплохо было бы перекусить. Но учитывая, что денег у нее сейчас нет, ее новому другу пришлось бы платить. Эйвери конечно, сомневалась, что у того, кто водит такую машину не окажется пары сотен, чтобы угостить ее чем-то вроде бокала мерло. Вот только Аксель не выглядел как тот, кто распыляется на нечто подобное. «Камаро» мягко затормозила — впереди тянулась вереница из машин. Понятно, застряли в пробке. Девушка заерзала, не пытаясь даже оценить масштабы проблемы — минут двадцать они стоять точно будут, может больше. А тут кофейня напротив, где сейчас самый сезон тыквенного латте. А кто откажется от тыквенного латте? Никто, если он не дурак, конечно.
  — Я закурю?  — засунув руку в карман, спросила девушка и вытянула пачку сигарет и зажигалку, тут же опуская окно. Сжала губами фильтр и слегка высунулась в окно. Дождь уже практически прекратился, но все еще ощущение сырости в воздухе присутствовало. Эйвери сделала первую затяжку и выпустила струю сизого дыма так, чтобы он не достиг салона. Отсюда обзор на пробку был ни чем не лучше. Стройные ряды, отблески от обмытых машинных боков. Заиграла мелодия мобильного и Эйвери повернулась, чтобы рассеяно понять, что звонит не ее телефон. Аксель сбросил звонок, видимо, не желая вести беседу с невидимым собеседником. Он проявлял к ней, совершенно незнакомой девушке, тривиальную вежливость. И это почему — то льстило. Надо же. А Эйвери казалось, что она уже это переросла. Она сделала еще одну затяжку, выдохнула и вновь вернулась в салон, оставляя руку с сигаретой за окном,  —  вообще-то, домой. Но похоже, что теперь никуда я не пойду,  — она хрипловато засмеялась на то, что не станет бросать парня одного в пробке. Может ли быть что-то скучнее, чем одному сидеть в машине?

Я каждый раз закрываю глаза,
Когда смотрю в чужие лица -
И в темноте хочу увидеть тебя
И нечаянно влюбиться…
На языке расползался знакомый мятный привкус, оседающий на губах. Эйвери уставилась на красноватый огонек сигареты и усмехнулась, когда парень опустил руки на руль. Чувство дежавю, которое все еще селилось у нее внутри, приобрело оттенки комфорта. Она заметно расслабилась и слегка сползла по сидению, ощущая, как свитер сползает и оголяет бок. Она приподнялась, чтобы осмотреть пробку — девушка из машины напротив сделала точно так же, уныло махнув рукой. Мол, бесполезно, стоять долго. Эйвери оценила расстояние до урны, но у нее с глазомером всегда было отвратительно худо. Поэтому, когда Аксель постучал пальцем по рулю, намекая, что собирается съехать с основной дороги, Эйвери дернулась и упустила сигарету на землю. А через секунду «камаро» уже легко вышла из общего потока и свернула куда-то в другую сторону. Увозя ее от дома — единственного безопасного участка на этой земле.
В самую пору уж начать волноваться о сохранности своей чести, но Вуд больше волновала оставленная сигарета. Еще целая половина была! Она уныло уставилась на Акселя, но тот улыбался. Столь обаятельно, что сопротивляться ему было сложно. Эйвери и сама растянула губы, ощущая какую-то странную радость. Будто подхваченный, где-то среди потоков людей, грипп. Только вместо головной боли - странноватые щекочущие движения под ребрами. В любом случае, жалеть и думать надо было тогда, когда она запрыгнула к неизвестному парню в машину.
Когда пейзаж сменился на незнакомый, девушка тут же прилипла к окну. И вовсе не потому, что планировала запомнить каждую улочку, дабы знать куда ей потом бежать, вовсе нет! Дома были вполне типичными, но что-то неуловимо менялось здесь. Будто было понятно без слов — живут тут совершенно отличные от тех, кто местом своего обитания предпочитает обрисовывать центр города. Не сказать, что все тут выглядело зловещим, но некий ореол загадочности пропитал каждую тонкую полоску граффити на рыжевато-грязных стенах. Они явно заворачивали в переулок, и ярко-красная «камаро» была тут кричащим и дерзким пятном. Парень улыбнулся вновь — глаза его поблескивали каким-то загадочным спокойствием. Чем-то притягательным, что было внутри каждого мужчины. Обещанием защиты, наверное. Эйвери не знала, а может быть, лишь отдаленно догадывалась.
Аксель выскользнул на улицу и принялся дожидаться ее. Температура на улице заметно рухнула на пару градусов. Девушке тот час захотелось нырнуть в теплоту салона автомобиля. Но стоило ей ступить твердо ногами на землю, захлопнув дверь, как "камаро" весело подмигнула ей фарами. У нее в голове все еще эхом отдавались слова парня — будто строка из вырванного стихотворения. У нее начало тянуть под солнечным сплетением и Эйвери поняла — от предвкушения. Она не уж точно не могла сказать, что Аксель сочтет «другой вселенной». Ее воображение и варианты были безграничными, но все скатывались в сторону наркотиков или прочих психотропных веществ. Вот уж точно — доставят в другую вселенную и с ветерком. Раньше Эйвери бы испугалась такой перспективы, а теперь ей даже стало интересно. Она сунула руки в карманы своей расстегнутой куртки и обогнула изящный бок «камаро». Аксель шел уверенно, будто был тут не раз и знал, что его тут ждут. Вуд начала быстрее перебирать ногами, но догнала его аж у дверей.
Дверь была обычной — железной, без каких либо обозначений, но явно со встроенным домофоном. Эйвери почему-то ощутила себя глупо, когда Аксель постучал в дверь и что-то пробормотал на непонятном ей языке. Вот откуда этот странный говорок. Внезапно дверь открылась и в полосу дневного света ступил мужчина. Аксель повернулся к ней и протянул руку, смело сжимая ее пальцы. Будто ему не требовалось ее согласие. Когда они медленно спустились по ступенькам — лампы были приятно приглушены, она поняла на каком языке мужчины говорили между собой.
Людей тут была уйма. Все они громко смеялись, разговаривали и ругались. Скорее всего, матом. Половина из них говорила на странной смеси английского и русского, что звучало довольно таки комично. Эйвери сильнее вцепилась в руку парня, опасаясь потеряться или отстать. Но никому, если честно, не было до них дела. Совсем.
Они сели за столик и Аксель протянул ей меню. Оно было написано на русском - большими буквам, и маленькими на английском. Эйвери сощурилась — с боку от каждого блюда предлагалась картинка. Видимо, чтобы оценить заказываемую пищу. Она с интересом погрузилась в меню, но поняла, что совершенно не знает, что выбрать. Она быстро пролистала до страницы с алкоголем и криво усмехнулась :
— Выбери на свой вкус. Надеюсь, ты не будешь спаивать меня водкой? Об этом ведь легенды ходят.
Эйвери усмехнулась, но не злорадно, а скорее наоборот - заискивающе. Она сузила глаза и вытянула ноги, касаясь икрами ног парня. Взрыв смеха отвлек ее и девушка вновь уставилась в меню:
— В общем, полагаюсь на тебя. Кстати, у меня нет денег. Ни цента даже.

glowing brighter than the darkness inside of you
can΄t escape the flame no matter what you do
В глазах Акселя мелькали знакомые искорки, всполохи которых оседали на дне чернеющей радужки. Они притягивали к себе, заставляли так же зачарованно смотреть в ответ — не отвернуться. А ведь вокруг было так интересного —  чужая культура переплеталась с ее родной, и такой знакомый мир казался совершенно незнакомым. Все вокруг содержало какую-то кричащую таинственность. Здесь, кажется, даже дышалось по другому. Иначе.
К ним подошла девушка — официантка, и у Эйвери даже не было времени, чтобы ответить. Аксель явно намекал, что встреча их не будет последней, но уж кто, а Вуд была прекрасно знакома с такими парнями. Очаровывающими девушек и позволяющими строить воздушные замки, хотя на деле нет ничего, кроме нечастых жарких встреч. И не то, чтобы она уж совсем была против такого рода отношений. Но они явно были не для нее. Так что, ей стоило поблагодарить персонал за возможную «передышку» и шанс подумать над предложением. Ведь подумать над чем было.
Девушка — официантка выглядела очень мило, хотя и ее английский оставлял желать лучшего, определенно. У нее был клокочущий и мурлыкающий акцент, и это придавало ей еще большего очарования. Ей и этому месту. Эйвери улыбнулась ей в ответ, потому что невозможно было сделать иначе. Аксель тут же переключился на русский и принялся, скорее всего, делать заказ. Ведь официантка вытащила ручку из фартука, бодро о чем-то царапая в блокноте. Парень посмотрел на нее, слова замерли на его губах, готовые стекать вниз. В его глазах не было поиска одобрения или нечто подобного. Он не сомневался в своем выборе, просто хотел подтвердить его окончательно. А Эйвери даже понятия не имела, о чем речь идет. Но зачем-то кивнула, улыбаясь уголком губ — мягко, поощрительно.
Официантка удалилась, легко стуча каблуками. Их звук радостно потонул в волне нового хохота. Компания возле барной стойки веселилась на полную катушку. Эйвери посмотрела на Акселя, который вновь легко перешел на английский. И эта его способность поражала. Потрясающе-быстро переключался. У нее не так складно получалось.
— А почему нет? Ты платишь, ты и музыку заказываешь, —  девушка улыбнулась и подставила раскрытую ладонь, опустив на нее щеку. Пальцы запутались в прядях, слегка влажных от прошедшего и пойманного дождя. Парень смотрел на нее, уголок его губ был красиво изогнут. Симпатичный. Это Эйвери еще с первого взгляда подметила. Наверняка, тот еще сердцеед.
На самом деле, Эйвери не знала, что ответить. Она и сама не знала, почему оказалась на том мосту. Погода была отвратительная, ей срочно нужно было выйти из дома. Чтобы разогнать эту вязкую, мутную серость вокруг. Взяла мелочь, ключи. Мобильный брать не стала. От чего-то. Спустилась вниз, по ступенькам, хотя и замерла у лифта на несколько секунд. Ей стало легче, когда она вышла на оживленную улицу. Город дышал и жил, мерно клокоча металлическим сердцем. Она застегнула куртку, потому что свитер был слишком крупной вязки. Шла в магазин, завернула в кофейню. Купила латте —  совершенно обычный. Выпила его и шла до урны, чтобы выбросить стакан. Потом - до первого столба, чтобы разглядеть объявление о потере собаки. Потом ноги сами ее несли. Так она и оказалась на мосту. Под дождем, с зажатой меж пальцами сигаретой. Одна.
— Я гуляла, — честно созналась Эйвери и улыбнулась, чтобы подтвердить свои слова. Ведь она действительно всего лишь прогуливалась, —  не заметила, как начался дождь, вот и все.
  Она не знала, удовлетворит ее ответ Акселя, однако другого у нее не было. Вернулась официантка и принесла нечто странное, из теста. Второе блюдо угадывалось —  очень тонкие панкейки с клубникой. К ним Эйвери и потянулась. Она только сейчас поняла, что даже, кажется, не обедала. А может быть, даже не завтракала. Вуд взяла вилку, развернув салфетку и замерла в ожидании. Вбитые в подкорку мозга манеры велели ждать, пока ее спутник тоже начнет есть.
—  А ты, часто подбираешь незнакомых девушек и пытаешься накормить их неизвестными блюдами?

Take a chance we can dance up in mid-air
Feel so good, I could die, but I don't care
Walk slow and low on a tightrope
Hope it lasts but you know, you never know
Кажется, Аксель ей не поверил. На его лице — красивом и спокойном, отразилось что-то вроде смирения. Привычного для малознакомых людей, когда понимаешь, что все еще не являешься допущенным в особый круг знакомств. Его  не стоило в этом винить, как собственно, и Эйвери. Она ведь не лгала. И наверное по этой же причине, потому что они едва ли были знакомы, ей захотелось рассказать ему о брате.
О нем Эйвери говорила редко, даже с матерью, так картинно убитой горем. Мама хотела от них идеальности, а не искренности и ей равным счетом было плевать, как ее дети этого добиваются и чем жертвуют. Не сказать, что девушка винила миссис Вуд в смерти своего брата, но такую мысль она допускала, и даже не один раз. Прочем, это все было лирикой. Брата было не вернуть. Единственный мужчина, единственная живая душа в ее жизни покинула этот свет. И искать мести было бесполезно. Эйвери понимала четко - теперь остается лишь смириться. На прощение она, увы, пойти не могла.
Аксель начал есть что-то неимоверное, из теста и смеси разных соусов. И выглядел вполне здоровым и даже довольным. Эйвери сощурилась, но отказываться от сладости не собиралась. Пусть и осознавала, что вряд ли ее стали бы травить чем-то уж совсем ужасным. Но блюдо было прекрасным. На языке было сладко от клубники и топленного сливочного масла ( его уж Эйвери по вкусу угадала тот час). Поэтому для очевидности и настойчивости своего ответа, девушка уж совсем нагло придвинула тарелку к себе ближе и принялась активнее орудовать ножом да вилкой.
— Уж откажусь,  — медленно, словно глотая каждую букву, начала девушка и замолчала. Проборы в ее руках слегка дрогнули. И пусть Вуд пыталась вести себя как можно непринужденнее, вдолбленные в голову манеры в ней рокотали. Она не касалась стола локтями и держала спину ровно. Идеально — ровно, — я люблю риск, но не настолько.

У Эйвери даже уголки губ начало царапать от желания сказать, о брате. О том, что он бы наверняка пришел в ужас, увидев ее в таком месте. Ее привычно толкнуло за грань апатии, и девушка вновь принялась за еду, едва слышно позвякивая приборами. Аксель тоже затих, поглощенный своей едой и это служило девушке очередной передышкой  — глотком свежего воздуха. Напоминания о том, что она еще здесь  — жива и здорова. А не там, по уши и локти в мире своих грез и вязких кошмаров, одновременно. И наверное, от этого она была благодарна за смену темы. Словно он остро ощущал, когда от темы лучше отступить и забывать. На время.
Девушка усмехнулась — уголком губ, едва заметно и потянулась к чашке с кофе. Он был отменным, с приторной горчинкой, в меру сладкий и крепкий. Разве может быть что-то прекраснее вкусного кофе? Глотая каждый раз, Эйвери представляла себе чернокожих женщин, с мудренными корзинами на головах, которые при раскаленном полуденном солнце собирали зерна. Распевая свои, лишь их народу известные песни.
— Спорим, ты это всем девушкам говоришь?  — беззлобно рассмеялась она, слегка наклонив голову в бок. Флиртовала. Девушка заправила прядь волос за ухо и вернулась к блинчикам, — ладно, а ты почему на мосту оказался?

We could be strangers in the night
We could be passing in the shadows
We couldn't be closer if we tried
От чего—то, такие простые слова о матери казались острыми и уродливыми, как покрытые ржавчиной иглы. Ничего такого, казалось бы, слова ведь были вполне обычными. Однако, Эйвери ощутила себя так, будто ее из собственного тела вытолкнули и бросили последи улицы — обнаженную и израненную. Отвратительно, слабо и беззащитно. За секунду она смогла совладать с собой, ведь от выдержки невозможно избавиться в одно мгновение. Нельзя так просто забыть то, что въедалось в твою кровь не днями — годами. Поэтому она выдавила из себя улыбку — едва заметно вымученную, но от чего-то прилично—натянуто—учтивую. Такие обычно бывают на дамах в окружении светского раута. Уголки были слегка вздернуты вверх, и не намека на искренность. Ей до боли захотелось закурить. Затянуться мятным дымом, ощущая, как легкие наполняет яд и закрыть глаза. Она даже к карману неосознанно потянулась, но все же одернула руку и попыталась расслабиться.
Аксель не виноват был, что затронул тему семьи и матери. Скорее, слова его были брошены вскользь и без какого-либо умысла. Простой парень, который пытается привлечь ее внимания, не более. Она качнула головой из стороны в сторону, силясь отогнать наваждение и выдохнула — истощенно и вымучено.
— Прости, — выдавила девушка и пальцы ее, держащие приборы до этого самого момента, разжались. И с небольшим стуком, вилка и нож опустились на борта тарелки, — не самые потрясающие отношения с семьей.
Аксель молчит, и кажется, ждет продолжения. Хоть и по его взору — слегка размытому, видно — не особо на это надеется. И казалось бы, ведь случайные знакомства этим и прекрасны — трепи языком сколько угодно, да что угодно. На утро об этом никто не узнает, а вы разойдетесь по разным адресам и забудете, лишь иногда мыслями возвращаясь к «той девушке » или «тому парню». Но Эйвери не готова была говорить об этом даже с самой собой, что уж говорить о других людях? Ее боль едва ли была сформирована в слова, и имела смысл лишь в ее голове. Была какой-то целостной.
Будто прекрасно ощущая ее эмоциональное состояние, парень тот час перешел на другую тему. В его глазах отливались искорки веселья и заинтересованности, он не сводил с нее взгляда. А если и смотрел, то спешил вернуться к ней глазами. По губам блуждала улыбка, легкая и приятная. Напряжение Эйвери отпустило, медленно, но верно. Девушка покачала головой в очередной раз, чтобы убедить его в верности своих суждений и вернулась к своему блюду. Ее приучили не оставлять в тарелки ничего. Иначе это будет оскорблением повару. Который, между прочим, старался.
И пусть Аксель жаловался на своих сестер, говоря о них, он выглядел очень счастливым. Он, наверняка, до бешенства любил их. Об этом свидетельствовало каждое его слово и жест. То, как он едва заметно усмехнулся, видимо, оживив в памяти их лица. Эйвери стало интересно, как выглядят его девочки. На кого они похожи, старше или младше они? Чем схожи, а чем разнятся - привычные особенности близкородственных связей. И это желание ее, от чего-то, смутило, хотя и было вполне нормальным. Однако, о нем она решила смолчать
К ним подошла девушка —официантка. Все та же, о чем — то перебросившись парой слов с Акселем. Эйвери поняла, что они уходят. Она засобиралась, вновь просунула руки в рукава куртки и поднялась на ноги. Ей стало интересно, закончился ли дождь и проглотил ли город «пробку», оставляя дороги пустыми и просторными.
Девушка шагала впереди, кивнула парню на входе. Тот тоже ей кивнул и кажется, даже улыбнулся. По крайней мере, на его суровом лице отразилось нечто такое.
На улице стоял зябкий туман - последствия пройденного дождя. Он был тонким, не глубже сигаретного дыма, и Эйвери тот час запустила руку в карман, вытянула смятую пачку и достала сигарету. Руслан, вышедший вслед за ней «угостил» ее огнем, поднося спрятанную в ладонях зажигалку. Девушка поблагодарила его, затянулась очередной порцией дыма и стала ждать Акселя. Тот показался в дверях.
— Ну, — начала она, улыбаясь, — теперь отвезешь меня домой?