Мы бежим из дома, где нет любви, мы ищем утешение в других людях, и не заботимся о том, что чувствуют эти люди, будучи просто заменой, будучи просто временным пристанищем.

   Офелия мягко улыбнулась, смотря на сопящего малыша, что тихо покряхтывал в своей кроватке и посасывал вместо соски свой кулачок. Он налопался от души и уже полчаса дрых в своей кроватке. Ему явно что то снилось, что то хорошее от чего маленькие губки пытались расползтись в некой подобии улыбки. Маленький малыш, самый любимый на свете мальчик, с которого мама не могла свести глаз. Все меняется в жизни, изменилось и это. Несмотря на колоссальную помощь, что ей давала ее тетка, что приехала из Майами, Офелия дико уставала в полной мере наконец поняв, что такое быть мамочкой. Чесу было всего пару месяцев от роду, но он уже давал прикурить мамочке. Тетя говорила, что сын пошел в отца, ведь у Офелии был совсем другой характер. Маккорд лишь улыбалась, разговаривать про свою жизнь ей не хотелось даже с тем, кто был ей близок. Роды прошли нормально, мамочку и сына выписали достаточно быстро, Чес первый месяц был очень беспокойным, но постепенно стал спокойно спать, да и вообще находиться без мамочки.
   Офелию нельзя было назвать идеальной матерью, которая  бежала  по первому зову к ребенку, которая сидела с ним сутками и не смыкая глаз следила за ним. Нет, это не значило, что она не любила своего малыша, будьте уверены, она порвет любого за него и не раздумывая закроет своей грудью, но так же Маккорд не хотела  ставить крест и на своей жизни. Не хотела сутками сидеть дома и забрасывать себя и свой внешний вид. Именно поэтому Офелия была безгранично благодарна тому, что рядом с ней была ее тетя, что помогала с малышом и давала возможность не забить на себя окончательно. Хотя, наверное,  было бы лучше, если бы она безвылазно сидела дома и играла роль мамочки сиделки. Может быть, тогда она не встретила человека, что снова заставил ее переступить через всякие принципы  своей жизни. Обычная встреча, обычные обстоятельства, притягательная улыбка и глаза, что заставляли смотреть только в них. Офелия просто не понимала, что могло такого случиться, что она как ведомая марионетка последовала за этим человеком туда, куда он повел.
  Что это? Гармоны или желание быть нужной? Что ее подтолкнуло к тому, что бы связаться с женатыми человеком? Хотя, тогда у Офелии был ответ на этот вопрос, вполне разумный и правильный. Она не думала о том, как чувствует себя женщина по ту сторону отношений, она не думала о том, что может быть каким-то препятствием или предателем. Впрочем,  из за чего? Если не она, так была бы другая. Если мужчину нужно, то его никто и ничто не удержит. Да, так она и думала, улыбалась ему, общалась,  не замечая,  как сама тонет в этом темном болоте. Все самое опасное и страшное не вызывает вначале никаких подозрений. Это было удобно, страсть, что нахлынула была такой захватывающей, что вскружила девушке голову. Она наслаждалась ею, выпивала без остатка, не думая ни о чем. Тело изголодалось по мужским прикосновениям, а его близость была так приятна, что она наконец то могла отпустить себя, расслабиться и почувствовать себя женщиной.   Хотя бы на короткое время…
  Встреча за встречей, все было так как должно было быть. Офелия всегда возвращалась ночью домой к сыну, он уезжал к своей семье. Жена и ребенок, все как и в обычных семьях, Маккорд провожала его машину взглядом, ничего не чувствуя. Или запрещая себе что-то чувствовать? Все просто. Они нашли друг друга,  как нужное пристанище, на время, совсем не на долгое время. Но мы всегда на что то рассчитываем, только вот не каждое сбудется…
  Она никогда не звонила первой Каю. И не потому что считала себя через чур гордой, а потому что не хотела разрушать то, что у него было. Если мужчина что-то еще делает со своей семей, значит его что-то держит. А быть причиной развода она совсем не хотела. Да…Странно звучит правда? Роль любовницы ее не смущала…Наверное. 
  Офелия мягко погладила малыша по мягким волосикам и выдохнула. Она должна была больше думать о сыне, а о ненужных вещах и людях. Хотя, как? Уже не первый день телефон молчал. Маккорд с отвращением поняла, что ждет, она поняла, что помнит каждый день, когда не разговаривала с Каем. Ей начало не хватать его голоса, начало не хватать его взгляда и такой хитрой улыбочки. То, что было создано на время, что бы расслабиться и развлечься, стало навязчивой идеей, мыслями, от  которых она никак не могла отделаться. Как же это пугало, как же выворачивало наизнанку, как же тряслись руки, когда она читала новое сообщение и понимала что оно не от него.  Таки же сильные эмоции она испытывала только к одному человеку, но и они закончились трагично. Так чего она ждет от того, кто давно в браке, от того, кто выбрал ее ради того, что бы отвлечься от обыденности?
  Разум говорил правильные вещи, а вот сердце заходилось неправильным ритмом от одной мысли о том, что Кай больше не позвонит.
  Так проходили дни, так прошла неделя,  и вот Офелия дома, улыбается и смотрит на своего мальчика, мягко поглаживая его волосики. Она запретила себе думать о Кае, и у нее получилось, по крайней мере ей так казалось. Мягкий дневной свет проникал тонкой полоской через плотно задернутые шторы. Каждый раз приходилось так делать, что бы не мешать малышу спать. Офелия тихо покачивала кроватку, что-то напевая себе под нос, надеясь, что сын ее слышит и от этого ему становится лучше и сон будет крепче. Вот единственный мужчина в ее жизни, вот о ком она была должна думать каждое мгновение.
Дверь осторожно открылась, и Офелия повернула голову, замечая на пороге тетушку. Где-то отдаленно она слышала звон собственного телефона. Саманта обвела взглядом комнату и улыбнулась, останавливаясь взглядом на них. – Спите? – Ее голос был тихий и теплый, эта женщина любила своего племянника как родного. И не удивительно, ведь своих детей она так и не смогла родить, пережив два выкидыша в молодости.  - Фел, у тебя там телефон разрывается. Я не стала смотреть кто, но звонят уже второй раз.  Может что то срочное? – Офелия кивнула, вставая и  нехотя отходя от кроватки сына. На самом деле могли звонить из школы, Офелия снова вернулась к руководству своей школы, начала проводить занятия, что бы поддерживать себя форме. Поэтому это могла вполне звонить Нина. – Я быстро…- Тихо шепнула девушка, на что получила жест, что бы она не тропилась. Офелия вышла из комнаты и пошла по коридору в зал, где бросила телефон, когда пошла укладывать Чеса. И снова раздалась знакомая мелодия, что заставила девушку застыть на месте, чувствуя как сердце оказалось где то на уровне горла. Не нужно было подходить и смотреть номер, она могла его узнать и отсюда. Медленно подойдя к телефону, Фел взяла его в руку и на дисплее увидела такое знакомое имя, что пальцы сами по себе сжались сильнее из горла вырвался тихий стон, словно раненого животного. Она только смогла успокоить свое сердце, только смогла смириться с тем, что эта история закончена.  Хотя, может все таки стоит ее и закончить, пока не стало слишком поздно? Играть в отношения нельзя, жизнь не любит такие игры, как ни ей об этом знать. Немигающим взглядом она смотрела на телефон, а потом одним движением скинула вызов, надавливая на кнопку сильнее, от чего телефон пискнул и потух, выключаясь окончательно. Надо сменить номер…Не будет же он сторожить у дверей. Ведь никому из нас этого не нужно. Это просто интрижка, которая  затянулась и которую пора было закончить еще давно…
  Телефон снова лежит на столе, а Офелия массирует виски, чувствуя как начинает раскалываться голова, что было чревато последствиями, на глаза выступили слезы. Вообще в последнее время она стала совсем эмоциональной, слабой. И это нервировало. Как же Офелия боялась этой головной боли, она боялась в один прекрасный момент потерять контроль над собой, когда рядом ее малыш. Услышав шаги, Фел повернула голову. - Неприятности?- Внимательный взгляд тетки смотрел прямо в душу, наверняка Саманта обо всем догадывалась, но не лезла к уже взрослой племяннице с советами. Фел тряхнула головой, понимая что в четырех стенах находиться больше не сможет. – Я могу отойти ненадолго, тетя? – Офелия уже перестала кормить грудью сына, поэтому ребенок был к ней не настолько привязан.  Саманта чуть нагнула голову вбок и вздохнула. - Офелия, не повторяй своих ошибок, ты и так многое пережила…- Это были первые и единственные слова, какими она отбранилась в сторону ее личной жизни. - Конечно, я посмотрю на Честером. – Словно и не было той первой фразы, словно и не было предупреждения, о  котором Маккорд и так знала. Но она не собиралась бежать к нему, она мечтала убежать от себя.
  Но только ноги привели ее туда, где чаще всего они с Каем проводили время. Большое озеро, что располагалось недалеко от дома Офелии. Там они часто гуляли с ребенком, просто разговаривая о том, как проходят их дни. Но чаще они бывали там вдвоем. Приезжали на машине и выходили на воздух, смотря на водную гладь, облокотившись о капот машины. Им было хорошо и просто молчать, не было напряженного желания заполнить эту пустоту. Лишь только прикосновений ладоней и все было неважно. Офелия дёрнулась, и тихо зарычала откидывая от себя камушек, что попался под ноги. Несмотря на солнце, сегодня было прохладно. Ветер пронизывал до костей. Пока она сюда шла, это было не так заметно, но как только Фел остановилась у воды, она ощутила этот холод. Обнимая себя за плечи, девушка остановилась, смотря куда то вперед. Почему все складывается именно так? Почему она сталкивается с такими препятствиями, неужели она не заслужила простого и человеческого счастья. Хотя, почему она так переживает из за этого. Надо бы радоваться, ей не приходится обстирывать и обглаживать мужчину, выслушивать  мнение о том, как ей следует жить. Они видятся, получают удовольствие и он уезжает к той, что выполняет все это. Но…Господи, как она скучала. Как же скучала по  его прикосновениям, по его голосу, да просто по его дыханию. Она сходила с ума от тоски. Она сходила с ума от ревности, стоило только подумать о том, что он обнимает ее…В теплом доме, в их спальне. Жадно втянув носом воздух, Офелия открыла глаза и сжала кулаки. Хватит, она пришла сюда, в это место, что бы попрощаться. Раз и навсегда.  Попрощаться с тем, что чувствует , пока не стало слишком поздно.

Мне останется сердце на память.
А я уже привыкаю, как жить без тебя.
Нет, я правда тебя отпускаю.
Отчаянно понимаю, так дальше нельзя.
Но я на краю, нервы сдают.
Я так боюсь, что разобьюсь.
Со мною зима, ты птицей на юг.
А я остаюсь.

    Любовница – словно приговор, словно тяжесть, что на плечах. Офелия не думала об этом на протяжении порядка времени, так что же случилось сейчас? Что же случилось за этот промежуток времени, что щелкнуло в голове этой юной девушки, которая не могла больше выносить это клеймо, которое оставалось в ней. После всего, что случилось, поле несчастной любви, после неудавшегося брака, что могло быть еще хуже? Она считала, что давно вычеркнула из души какие-то чувства и привязанность, она решила, что сможет просто наслаждаться физической близостью, дать организму восстановится и получать удовольствие. Она считала, что никогда больше никого не сможет впустить в свое сердце. И что теперь? Она стоит на берегу этого озера и смотрит вперед, понимая, как сердце заходится от боли, ревности и ненависти к самой себе за то, что снова окунулась в то болото из которого будет крайне сложно вырваться. Она убеждала себя, что это просто привычка, она убеждала себя в том, что это просто эгоизм, который присутствует у всех людей, стоит только разорвать это общение и станет легче. Но уже несколько дней Кай не звонил, и ее буквально разрывало на части, она смотрела на телефон и несколько раз тянулась к нему, что бы набрать номер. Как малолетняя девчонка, которая надеется на то, что сможет стать для него главной женщиной. Как глупая влюблённая малолетка, которая не понимает, что семья и жена всегда будет для него на первом месте, а ей отведено место только лишь развлечения, замены. Дорогой игрушки, которая показывает статусность богатого мужчины. Ухоженное тело, лицо и волосы мягкая походка, отменная фигура, округлые бедра, на которых лежит ладонь, когда он представляет ее своим друзьям. Любовница всегда была тем, чем мужчина хвастается. Но здесь было совсем немного иначе. Офелия не давала так развлекаться, она никогда не выходила с Каем куда-то в более людные места. Она не хотела, что бы на нее тыкали пальцем, она не хотела осуждения, которое в любом случае будет. Молодая мать и уже любовница. Ощущение так словно она бросилась на первого встречного, кто поманил ее к себе. А разве так оно не было?
    Офелия зажмурилась и помотала головой отгоняя от себя ненужные мысли. Нет, это было не так. Нет, Кай был…Маккорд вздохнула, вспоминая мужчину, вспоминая то, как он с ней разговаривал, как покорил своим умом и сдержанностью. Как внимательно смотрел на нее, когда она отвечала и было видно, что ему нравится в ней не только стройное тело, но и умения, познания и то, что творилось у нее в голове. Ему нравилось изучать ее и Офелия не могла отказать ему в этом. Рядом с ним она ощущала себя нужной, защищенной и такой необходимой. Но когда Кай уходил все возвращалось на круги своя, семья, ребенок и пустота…Которая поглощала с новой силой. И Только новорождённым малышом она могла затмить всю эту боль, только его глазки могли отвлечь ее от этой пустоты, заполняющее сердце с каждым новым днем все больше и больше. Фел не могла даже думать о том, что сегодня Кай остался дома, что обнимает жену, в попытке помириться и поставить все на свои места. Не могла представить, как делит с ней постель, что совсем скоро, рано иди поздно он скажет ей о том, что она больше не нужна. Ведь так и случится, Офелия не верила больше в чудеса и великую любовь, она похоронила эти надежды и чувства с тем, как поставила подпись на бумагах о разводе.
   Я не могу слышишь, я не могу так дальше! Я не могу быть второй, не могу каждый вечер ждать твоего звонка! Я не могу и дальше разрывать свою душу на части, не могу!
    Так и хотелось закричать это в тишину, которая окружала ее. Птицы тихо чирикали, но Офелия их не слышала в голове стоял какой-то непонятный гул, который грозился вырваться наружу и откликнуться страшными последствиями. Офелия выглядела спокойной, лишь ногти сильнее впивались в руки, которыми она себя обнимала. Девушка была совершенно спокойна внешне, что было куда страшнее чем истерика. Все внутри вскипали, накапливалось но не находило выхода, лишь единственный способ, коснуться больного разума, что бы по одному щелчку отключить реальность и вернуть ее в те мечты, которые так невероятно приятны, но куда страшнее, чем эта боль.  Но Офелия дышала, она держала в руках своей разум, она научилась это контролировать. По крайней мере на начальной стадии, она жадно втягивала носом воздух и пыталась отвлечься на то, что видит и слышать. На то, как по водной глади бегут маленькие разводы от жителей подводного мира. Она отвлекалась на звуки, что издавали мелкие жители наземного мира, все постепенно стало возвращаться в реальность. Лишь головная боль говорила о приступе, который на этот раз отошел в сторону, оставив в Фел в покое. Но надолго ли. Она больна, она искажена. Ее разум и ее жизнь. Она больна и опасна для собственного ребенка, она сумасшедшая, которая не умеет себя контролировать. Кому она будет нужна с таким дефектом, кому она будет нужна? Ак же много дерьма выползает на поверхность, когда ты ощущаешь себя совершенно одиноким.
   Тихие шаги…
      Фел моментально услышала из, настолько была напряжена и обнажена эмоционально. Ей не нужно было поворачиваться, что бы узнать, кто пришел сюда же. Здесь не было людей, здесь не было никого, кроме них. До носа донесся едва различимый но такой знакомый запах парфюма, что смешивался с его собственным запахом, который она обожала, от которого была так зависима. Внутри все сжалось в тугой узел, но она не повернулась и не двинулась с места, хотя хотелось сорваться прочь, из этого места, из этого города, туда, где даже ее собственные мысли оставят ее в покое. Это не передать словами, то что чувствует сердце не назвать простыми словами. Его близость, то как сильные руки накинули на ее хрупкие плечи пиджак, обнимая ее прижимая к себе. Маккорд задохнулась и тихо застонала, чувствуя, как в очередной раз сдается, стоит только ему прикоснуться к ней. И это далеко не просто физическое наслаждение, это гребанная зависимость, что выворачивает наизнанку, обнажает самые потаенные уголки сознания. Помоги мне сделать это, помоги мне разорвать это все. Скажи, что мы больше никогда не увидимся. Прошу тебя пока не стало слишком поздно. А уже было слишком поздно…Губы скользят по шее, горячо выдыхая и прикасаясь поцелуем от чего по телу девушки тут же побежали мурашки и она на автомате откинула голову ему на плечо, на несколько мгновений давая себе поблажку, но тут же открывая глаза, вставая ровно, словно каменная статуя. Каждое нервное окончание было напряжено, словно струна была готова вот-вот порваться.
Точно так же ты сегодня прощался с женой?
    Но она не имела никакого права на это, она не имела никакого права сказать об этом вслух. Самые лучшие, невероятные, единственные. Эта была ложь, которой они сами запутались, переплелись и сейчас не могли вырваться. Офелию устраивала эта ложь тогда, теперь она начала бояться что именно ею она и была. Такой тихий и низкий голос, слова. Которыми он называл ее всегда, слова, что проникали в голову, оставаясь там навсегда. Офелия не понимала, что с ней происходит, когда она была рядом с Каем. Она становилась снова слабой, снова той, о ком хотелось заботится, но не теряла внутреннюю силу и стержень. С ней никогда не бывало скучно, она всегда улыбалась ему своей светлой и открытой улыбкой, а смех всегда был заразителен. Но сейчас кроме тишины между ними не было ничего. Маккорд молчит, смотря вперед, даже пытаясь чуть отстраниться, но сильные ладони не дают ей этого сделать.
Пора ставить точку, иначе жизнь решит совсем по другому.
А уж этой девушке было известно насколько она бывает жестокой.
Давай не будем говорить, пойми все без слов. Давай не будем смотреть друг другу в глаза, я боюсь что у тону в них снова.
    Но Кай поворачивает девушку к себе, заставляя приподнять голову и посмотреть ему в лицо. Пальцы касаются щеки и она едва сдерживает себя, что бы не прижаться к ним, ведь она постоянно так делала, целуя тыльную сторону его ладони, словно благодаря за то, что он с ней рядом.  Но сегодня все будет по другому, отныне все будет иначе.  Ресницы дрогнули и она отвела глаза, не в силах смотреть на столь любимые…любимые черты лица. Она произнесла это про себя, она призналась себе в этом, от чего становилось еще страшнее и сердце начало разрывать на части.  Офелия делает шаг назад, выворачиваясь из его рук, она смотрит на Кая, который пытается остановить ее, ее же именем. Нет, не получится, она много думала, она многое для себя решила. Или еще не решила, а только пытается? Сорваться в пропасть и разбиться насмерть, или остаться стоят на краю, но потерять то, что стало так дорого. Еще один шаг назад, и пиджак не удержавшись на плечах, соскальзывает вниз. На холодную землю, только Маккорд этого не замечает. Ей и так холодно, или это не холод? – Зачем ты пришел? – Такой простой вопрос, в голосе нет раздражения или обвинения. Офелия не имела права ему трахать мозги, она была просто любовницей. Но ведь не роботом, она не могла спрятать дрожь в голосе, она не могла скрыть этой боли. – Я уже привыкла без тебя. – Ложь, такая наглая и мерзкая ложь, но иначе она уже не могла, нужно было что-то делать. Пора было поставить точку, и если этого не мог сделать он, то сделает она. Больше нет сил делить Кая с другой женщиной, больше нет хладнокровия каждый раз смотреть ему в спину, зная, что он уходит к ней. Никогда она не поставит его перед выбором, она сделает этот выбор сама. – Кай… - Голос сорвался и ком встал в горле.  – Хватит…Это слишком далеко зашло. У тебя семья. Я в этом лишняя. – Нет, она не говорила, что больше не хочет быть второй, она не хотела, что бы он подумал, что она ставит ультиматум. Это была не просьба, это не был скандал, что бы на что-то напроситься, Кай всегда ее понимал. И сейчас, смотря на девушку он понимал, что это точка. А не игра.  – Я не могу больше ждать твоего звонка и того дня, когда ты приедешь. Это слишком… - Больно...
Фел сжала кулаки, вовремя заставив себя замолчать и вскинуть на Кая холодный взгляд. – Уходи.

- Это слишком больно!- Офелия, кажется, выкрикнула это так отчаянно и неудержимо, что эхом этот крик пронесся по тому месту, где они находились. Это слишком больно, черт побери, но Кай, словно не хотел этого понимать, он не хотел понимать того, что чувствует женщина, которая всегда будет второй. К которой приезжают только потому, что поссорился с женой, назло ли, да или просто удовлетворить свои потребности, неважно. Раньше она не задумывалась об этом, раньше ей хватало того, что у нее было, большего и не требовалось. Все время занимал сын, все время занимало то, что было в ее голове. Раньше это было развлечением, простым хорошим проведением времени, но сейчас, словно обухом по голове на нее обрушились странные чувства, ненужные чувства, которые выворачивали ее изнутри, которые заставляли просыпаться по ночам в тревоге и успокаиваться только тогда, когда видела спокойное личико сына. Она не могла себе позволить испытывать эти эмоции, она не могла снова позволить себе сходить с ума. Второго раза она просто не переживет, разум не переживет.
     Но она имела то, что имела, она не могла спокойно смотреть на Кая, ее тело и разум тянулись к этому мужчине, она сходила с ума стоило только ему прикоснуться к ней, обнять и прижать к себе. Сразу же все пропадало из ее головы, оставляя место только этому трепетному чувству и желанию. Да. Она слышала  его и да,  она понимала то, что испытывает он, но мужчине было проще. Рядом с ним всегда была его женщина, плюсом шла любовница. Удачно устроился, и пусть Фел могла поверить в его слова, эта злость и ревность не давала спокойно принять и обдумать все это. Наверное, было бы ей все равно, она бы улыбнулась и просто получила удовольствие на сегодняшний день, с легкостью отпуская снова его домой. Но ей было не все равно, и это было пыткой, самой настоящей пыткой. 
Это больно, слишком больно думать о том, что Кай обнимает жену, что наслаждается ее притяжением и  обществом, наслаждается общением и бытовыми вопросами. Да, он говорил о том, что жизнь у них особо не складывается. Но Фел не верила, что мужчина будет жить с нелюбимой женщиной. Она не верила в то, что он находится с ней даже тогда, когда их ничто больше не держит месте. Ложь, одна сплошная ложь, что тянется за ней шлейфом, на протяжении всей ее жизни. Все отношения, в которых она была, выстраивались на лжи, все до единого. Злость заставляет скрипнуть зубами, боль сжимает сердце, она напряжена настолько, что пружина вот-вот лопнет, она не могла больше сдерживаться, ей хотелось  плакать, кричать так сильно, что бы услышали все, но она поклялась, что больше никогда не проронит ни единой слезинки из-за мужчины, как бы пафосно это не звучало.
- Правда в том, что ты действительно стал мне необходим настолько, что мне мучительно и больно думать о том, что ты так же обнимаешь и ее, что ты такие же слова говоришь и ей, понимаешь? – Фел изворачивалась в руках мужчины, чтобы не прикасаться, что бы слышать его голоса, чтобы не видеть его лица и не ощущать запаха, который притягивал ее как наркоманку. – Мне было все равно, когда все это начиналось, мне было плевать, ты приезжал ко мне и скрывался после и все это меня устраивало. Мне было все равно, кто ждет тебя там, и к кому в постель ты ложишься! – Голос ее становился все более громким и отчаянным, но  какой-то момент надломился и перешел на шепот.  – Я не желаю быть обузой для тебя, Кай, так же как и я не хочу терзать свое сердце болью, я слишком многое пережила, что бы испытывать это снова. И не говори мне о любви… - Фел скинула глаза, в которых светились слезы и ярость, которую невозможно было унять. – Ее ты тоже любишь? – Вопрос, на который не нужно было ответа, вопрос который был наполнен злостью и ревностью, которую невозможно было скрыть, да и Маккорд не пыталась, она сорвалась, так быстро сорвалась. Голова шла кругом, а грудную клетку разрывало от желания и боли. Одна часть сердца тянулось к нему, кричало о том, что плевать на все, хотя бы пять минут, но она желает ощутить его полностью, поверить в его слова и утонуть в этих чувствах. Вторая часть сходило с ума от боли, напоминая о том, как бывает, когда не слушаешь разум, как бывает, когда все начинается снова со лжи.
    Кай снова заговорил, и услышав первые слова, Фел уже начала вырываться, она понимала, что не сможет до конца выстоять, она не сможет так долго бороться самой с собой. Но разве возможно вырваться из рук человека, который не хочет тебя отпускать? Или,  быть может,  желание уйти было не таким сильным. Руки властно и крепко притягивают к себе, обвивая за талию, заставляя прижаться всем телом и поймать губами стон, что срывается с ее губ. Поцелуй, горячий и жадный, отчаянный и надрывный, даже если он будет последним, Кай наслаждался  им, оставляя в памяти это ощущение, словно воспоминание, которые потом будет сопровождать его многие годы, пока он снова не найдет замену и найдет ли. Фел жалобно забилась в его руках, всхлипывая и упираясь ладонями в грудь, но Кай держал крепко, размыкая ее губы языком, что бы встретиться с ее, и в это мгновение Фел сдалась, обмякнув в его сильных руках, поддаваясь навстречу, чувствуя,  как внутри разгорается пожар. Но этот пожар был не только от желания секса, от желания его как мужчины (хотя конечно не без этого), нет, это были слишком глубокие чувства, слишком неистовые эмоции, которые невозможно было контролировать, и это было самым страшным. 
    Плевать на все, плевать на ее жизнь и на его жизнь. Плевать на то, что было до этого и на то, что будет потом. Она не могла сопротивляться его желанию, она хотела быть нужной именно для него, это было необходимо как воздух, и Фел погибала без него, словно увядает цветок без воды и воздуха. Это пугало, потом будет пугать, но сейчас рядом с ним, она ощущала то необходимое, что ей так не хватало. – Ты не понимаешь…Мы делаем только хуже себе же… - Жалобно и со стоном девушка открывается от его губ, что бы прошептать эти слова и глотнуть воздуха. Взгляд ее плывет от желания и такой тоски, она безумно скучала, сейчас это видно во взгляде, чувствуется в каждом движении. В том, как ее бедра жадно прижимаются к его паху, в том как длинные руки обвивают его ответно за шею, запуская пальцы в короткие волосы на затылке и тянет к себе, словно со злостью, что он заставляет испытывать это к себе, сводит ее с ума, превращая в податливую куклу. – Я ненавижу тебя за это, слышишь? – Рычание, гортанно рычание,  что срывается с ее губ, больше похоже на признание в любви, больше похожее на то отчаянное, что она так долго хранила в своем сердце.
   Ее разрывало на части от желания сделать ему так же больно, хотя бы физически и между тем, что бы отдать ему свою душу раз и навсегда.