«Такой большой светлый мир сказочных и добрых кукол, надеждами наполненный небесный купол»
она не может больше находиться в стенах этого дома. больше не чувствует здесь себя в безопасности, не ощущает теплоту родных стен. ее бесит все вокруг: эти семейные фотографии в рамочках, развешанные по всему периметру, неведомое количество комнатных растений, которые так любила мать, а теперь они, скорее всего, завянут в ближайшее время; ее бесила даже кружка, из которой всегда пила чай матушка. и патрисия разбила эту чашку. будь ее воля — она бы и дом этот сожгла. полностью. дотла. но вряд ли папочка будет доволен и одобрит подобную идею дочери.
папочка.
как же верила ему патрисия. она качает головой и поджимает губы: чтобы не закричать, что ненавидит его сейчас. он подвел их семью. обещал защищать, обещал, что никогда они не будут нуждаться в чем-то. для патрисии он был идеалом мужчины. она гордилась тем, что ее породил такой мужчина, сильный, целеустремленный, готовый рвать и метать за свою семью. но все оказалось таким фальшивым, что девушка больше не желала смотреть в его глаза. она винила его в том, что с ними приключилась такая беда. горе. то, что мать исчезла, что ее забрали какие-то страшные люди и неизвестно, жива ли она до сих пор или уже нет — все это огромная трагедия. вот так, словно по щелчку пальца, рассыпалась целая семья, превратившись из счастливой в разбитую и несчастную.

голос отца прерывает ее. она медленно поднимает голову и пятится назад. в следующее мгновение девушка оказывается стиснута в крепких объятиях. отцовские руки сжимают ее и оттаскивают в сторону, подальше от осколков. она бьет его в грудь. он позволяет. тащит ее в гостиную, усаживая на диван. к тому моменту, патрисия больше не колотит отцовскую грудь. он обрабатывает ее ранки на ногах, стирая кровь и целуя пальцы. умоляет простить. но она отрицательно качает головой, повторяя, что больше не верит ему. она больше не его_маленькая_девочка. патрисия отталкивает его от себя и уходит прочь.
в ванной комнате приводит себя в порядок. вытирает размазанную косметику с лица, стоит под душем минут сорок, пока голова не перестает кружится. завернувшись в белое полотенце, садится на холодный кафель и закуривает.
натянув на себя темные джинсы и какую-то первую попавшуюся футболку, накидывает сверху кожаную куртку и выходит из дома, который стал настоящим адом для нее. следом увязывается пес, дворовых кровей, сантиметров семьдесят в холке, внешне походящий на волка: разве что рыжий, а не серый.
«Я иду в никуда
Передо мной то пекло ада, то рая врата»
патрисия рассел идет в никуда.
ее большой и светлый мир сказочных и добрых кукол разрушен.
она вновь закуривает, когда слышит шаги позади себя. напрягается, чувствуя подступающую панику. пес, как назло, ускакал куда-то в сторону кустов. патти ускоряет шаг, сердце начинает панически биться. она никогда не ощущала еще такого страха. словно ее уже схватили и тащат куда-то. девушка пытается внушить себе, что это просто человек, которому плевать на нее вообще. но не выходит. и патрисия, делая глубокий вдох, разворачивается, глядя на преследователя. им оказывается парень, которого она уже видела, в университете. и что-то едет в ее голове. или крыша с головы. было уже неважно.
патти набрасывается на парня, пытаясь ударить его по ребрам.
— а ну отвали от меня!
откуда-то слышится собачий лай. и патрисия на долю секунды отвлекается, поворачивая голову в сторону звука.
— фредди? — едва слышно произносит патти, обращаясь к своему псу, который, похоже, услышал крик своей хозяйки и уже мчался на помощь. из-за того, что у собаки были длинные и острые когти, она назвала его в честь фредди крюгера.
вернувшись к парню, которого патрисия опрометчиво приняла за похитителя, она вдруг взяла и потушила сигарету об его верхнюю одежду, затем оттолкнув от себя, вложив в это все последние силы. благо, что выросла в таком районе, где не уметь драться — билет прямиком в могилу. девушка повалила свою жертву на землю и придавила своим весом сверху.
— кто ты и что тебе нужно от меня?!
патти чеканила каждое слово, стараясь выглядеть суровой и беспощадной, в надежде, что сможет напугать парня, и тот выдаст всю информацию. прибежавшая на выручку собака встала над душой незнакомца, оскалившись.

When I'm fucked up, that's the real me
что такое безумие? она знать не знала, что это. лишь поверхностно, что-то слышала, где-то читала, но никогда не сталкивалась с этим лицом к лицу. и не могла распознать в себе зачатки чего-то, что выходит за грани нормального. ее называли сумасшедшей. но она лишь улыбалась, воспринимая сие как комплимент, а не диагноз. обстоятельства изменились. но до патрисии еще не дошло, насколько серьезно они отразились на ее психическом здоровье.
рыжая пару раз дернулась, оказавшись зажатой сильными мужскими руками. ну вот. второй раз за вечер представители сильной половины человечества пытаются ее держать. следовало бы задуматься, но девушка, стиснув зубы, продолжала люто ненавидеть все манипуляции, что с ней проделывали. она приготовилась к тому, что ее утащат куда-то, продадут в рабство в албанию, расчленят, заживо похоронят или еще чего из ряда подобного. фантазия работала активнее, чем обычно. и это тоже являлось своеобразным звоночком, чтобы остановиться и взглянуть на свое поведение со стороны, но нет. патрисия и предположить не могла, что с ней что-то не так. она в порядке. она нормальная.
его дыхание щекотало ухо, заставляя патрисию мотать башкой: ну чувствительные у нее уши, зачем так близко к ним что-то говорить?! девушка недовольно запыхтела, не бросая попытки выбраться из объятий врага. а враг ли он, на самом деле? она поразмышляет об этом, обязательно. но потом. когда придет в себя, если это возможно, и крыша не съехала безвозвратно.
и тут внимание патрисии привлекает необычная речь, сорвавшаяся с уст парня. она хмурится, не понимая, что он там только что пролепетал. албанцы? неужели она оказалась права, и это сам представитель албании за ней примчался? надо же, а ей думалось, что такое только в фильме могли снять. вот как в жизни случается. сначала какие-то мерзкие типы с сомнительной биографией крадут твою мать, шантажируют отца, а потом за тобой высылают албанцев. дурдом. и как тут с ума не сойти?
еще и от собаки толку ноль! ну что за пес! патти даже глаза закатила, когда четвероногое создание просто прыгало само себе на уме вокруг молодых людей, не обращая внимание, что хозяйку, возможно, почти похитили. она решила, что обязательно обучит фредди чему-то более продуктивному, чем прыжки на четырех лапах и периодический оскал, так, для галочки.
— что? — только и спросила патрисия, сбитая с толку непонятной для себя речью. в голове ее образовалась каша. она не могла до конца поверить в то, что никто не собирался причинять ей вреда. девушка была уверена в том, что этот парень по ее душу сюда пришел, а не просто так, свежим воздухом подышать перед сном. может, это какой-то хитрый ход, чтобы ослабить ее бдительность?
навязчивые мысли заставили рыжую на секунду призадуматься. откуда в ней столько паранойи вдруг родилось? раньше не замечала за собой такого. она отошла на пару шагов назад, недоверчиво рассматривая парня. сердце немного успокоилось, когда глаза не наткнулись на что-то, что походило бы на орудие убийства.
пора угомониться, патрисия. он не крал твою матушку.
но патти не может справиться со своим страхом. она прикусывает нижнюю губу, обнимая себя руками, чтобы спрятать дрожащие пальцы.
— если бы у меня был пмс, то твои родственники уже заказывали бы траурные венки, — огрызается рыжая, оскорбленная тем, что ее приняли за какую-то тупую бабу с предменструальным синдромом, не умеющую держать себя в руках. у нее, вообще-то, горе в семье случилось, а он тут шутки шутит. впрочем, откуда ему было знать, почему патти поступила, как психопатка?
так что же такое безумие? неужели это именно то, что творила сейчас юная патрисия, принимая несчастного прохожего за маньяка, жаждущего учинить над ней кровавую расправу?
она обиженно опускает голову, глядя на асфальт, словно надеясь прожечь его своим лютым взглядом и провалиться в пропасть. это было бы намного проще, чем жить и мириться с тем, что происходит вокруг нее. патрисию посещает странное чувство. теперь она испугалась саму себя, а не этого мужчину. попытки проанализировать свои действия привели к самобичеванию. девушка взглянула на окурок, который столь дерзко затушила о куртку другого человека, который не сделал ей ничего плохого. надо же. она поступила прям как полагается на ее дурном районе. вся здешняя гопота была бы в восторге.
— эй, — обращается к нему, попутно шикнув на разлаявшуюся собаку, — ты что, правда не собирался меня... — патти тщательно подбирает слова, боясь озвучить свои страхи. — ... похитить? не пробовал тогда не ходить за девушками под покровом ночи? плохое хобби.
разумеется, винить его в том, что случилось, было бы чересчур. но патрисия привыкла всегда быть правой. признание ошибок ей давалось крайне трудно.
— судя по твоему лицу, кто-то уже успел отделать тебя до меня, — она часто говорила все, что приходит в голову, не задумываясь о том, может ли это обидеть человека или нет. может, поэтому у нее мало друзей? или потому, что она собственница настолько, что была готова увести парня у подруги, лишь бы он не отбирал ту у ревнивой патрисии? — и что ты там сказал на каком-то заморском языке? я ничего не поняла! — а рыжую раздражало, если она чего-то не понимала. а еще больше ее раздражал игнор, когда ее не слушали. — эй, я с тобой поговорить пытаюсь! если ты обиделся из-за куртки — могу купить тебе новую, так уж и быть, мистер ранимость.
патти закатывает глаза на этой фразе, поражаясь тому, насколько нежные пошли нынче люди. он ее, вообще-то, здорово напугал. может даже завтра она проснется наполовину седая, и это будет на его совести. им еще предстоят встречи где-нибудь на территориях учебного заведения, так что найти и потребовать краску для волос в качестве оплаты морального ущерба труда не составит. патрисия расселл — ураган, от которого нигде не укрыться, если он тебя уже настиг.